Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Андерсон почувствовал, что сейчас придется выслушивать пьяный монолог Макалпина, и постарался этого не допустить. Он хотел домой.
— Выпей кофе, тебе полегчает, и я тебя отвезу. Поговори с Хеленой и напомни ей, какой ты идиот.
Макалпин его не слушал.
— Молодая и красивая — это ведь неправильно, разве нет?
— Согласен, неправильно. Так же как и оставлять жену в одиночестве, когда она…
— Сколько мертвых детей тебе приходилось видеть? — оборвал его Макалпин, размахивая пальцем.
— Слишком много, — серьезно ответил Андерсон.
— Сколько?
— Одного. Только одного. Но это и есть слишком много.
— Колин, я серьезно.
— Я тоже. Сколько раз я от тебя слышал: плохо, если она женщина, хуже — если молодая. А стоит добавить: красивая, да еще блондинка, — все, приехали! И парень, который, по твоему мнению, мог что-то сделать ради какой-нибудь светловолосой сиротки, получает по полной программе еще до того, как попасть в суд. Ты знаешь это. Но в конце каждого дня ты обязательно вспоминаешь, что все они…
— Чьи-нибудь дочери. — Макалпин пьяно улыбнулся. — Я рад, что чему-то тебя научил. — Он снова стал ощупывать лицо, надавливая на больные места все сильнее и сильнее. — Она была такой чудесной.
— Так когда все это было? — спросил Андерсон. Ему вдруг вспомнились слова Хелены, что Алан потерял кого-то очень близкого. — Ты по этой причине не появлялся на Патрикхилл лет двадцать?
Макалпин медленно кивнул:
— Ей плеснули кислотой в лицо. — Он поднял ладони к глазам и внимательно смотрел на них, будто разглядывая появившиеся стигматы.
— Кто это сделал?
Взгляд Макалпина постепенно возвращался из прошлого.
— Я был причастен к тому расследованию.
— Чтобы так поступить, да еще с хорошеньким личиком…
— Оно не было хорошеньким. Оно было прекрасным.
— Да, но что делает с лицом кислота? Разъедает кожу, меняет сущность, в определенном смысле — убивает тебя как личность.
— Да пошел ты со своей психологией! Они использовали ее как наживку, чтобы выманить ее любовника. Это сработало: как только ее обезобразили, он тут же появился. Наверняка они как-то поддерживали связь, и когда она исчезла, он бросился ее искать. Одиночество было невыносимым.
— Да уж, накручено… — Андерсон не мог понять, почему за все годы их знакомства Макалпин заговорил об этом деле впервые.
Внезапно Макалпин перегнулся через стол, чтобы быть к нему поближе.
— Она была на девятом месяце беременности.
— Ужас, — тихо произнес Андерсон, поеживаясь от услышанного. Неудивительно, что шеф ничего не забыл. — Просто ужасно.
— Мне здорово влетело, что я воспринял эту историю как личную.
— И тогда тебя быстро перевели?
— Обменяли. Если бы я остался, им пришлось бы нелегко.
Андерсон допил свой сок, рассчитывая, что шеф расценит это как сигнал разойтись по домам и немного поспать.
Но Макалпин не тронулся с места.
— Через несколько недель она умерла. — Он провел указательными пальцами по запястьям обеих рук. — Сама так решила. Все это время я разговаривал с лицом, с маской — лицо было в бинтах, и руки… В ней было столько… — Он замялся, уставившись на ковер. — …столько жизни. Знаешь, Колин, когда она умерла, я увидел ее фотографию. Она сидела на пляже, такая беззаботная… Так бывает: ты представляешь себе, как кто-то выглядит, и вдруг — совпадение! Она была изумительной!
— Да, ты уже об этом говорил, — напомнил Андерсон, размышляя, могли ли прошедшие годы приукрасить воспоминания. — А что с ребенком?
— Да, я часто о ней думаю. Сколько ей сейчас? Двадцать два? На пару лет больше, чем было мне, когда все это случилось. — Макалпин замолчал, водя ладонью по краям стакана. — Такой же возраст… Я здорово постарел. — Он поморщился, что-то вспомнив. — Понимаешь, Колин… Понимаешь… — теперь он был очень пьян, — она не была такой, как Линзи, Арлин или Бренда. У Анны не было двух лиц — она была естественной, без второго дна, такой, какой ее воспринимали окружающие. Ты когда-нибудь встречал таких женщин?
В голове Андерсона вдруг что-то прояснилось.
— Ты ведь тогда потерял мать?
— И Робби. — Макалпин уставился в пустой стакан, и Андерсон уже заволновался, но тот продолжил: — Помни об этом! И никогда не забывай. — Алан покачал головой. — Что это был за проклятый год! Никогда в жизни я так не радовался наступлению Нового года.
Подошел Бэрнс, ожидая, когда можно будет обратиться.
— Ваш мобильник выключен, сэр? Вас разыскивают в участке.
— Новый аппарат, будь он неладен!
Едва он перевел переключатель, как экран загорелся зеленым светом, сообщая, что были звонки. Какое-то время он слушал, губами показав Андерсону, что звонит Малхолланд.
— Да, да, понятно. Ясно — приют «Феникс»… ясно, я его знаю. Что они… Мобильник Элизабет-Джейн? И номер в «Фениксе»? Чей-то конкретный? Отца О’Кифа? А связь с Арлин? Наконец-то! — Он захлопнул крышку телефона. — В мобильниках Элизабет-Джейн и Арлин были телефоны приюта «Феникс». Ты знаешь, где он находится?
— Около цирка. Но сейчас, шеф, ты не в лучшей форме. Давай лучше завтра, а?
— Почему?
— Трезвость — лучшая поддержка при разговоре с людьми в сутанах.
Вторник, 3 октября
Костелло сидела в дальнем углу столовой участка, заваленная папками с делом Шона Мактайернана. Было девять часов утра, а она пришла в шесть. Торчать дома было бессмысленно — она была так возбуждена, что все равно бы не уснула. Но пока утро складывалось удачно. Ей удалось уговорить администрацию центрального офиса выдать архивы еще до завтрака, и она вполне могла рассчитывать на интересное чтение и сандвич с яичницей, пока в столовой было тихо.
Для нее в расследовании наступила передышка. Чувство вчерашней эйфории ушло. Каждый занимался своим делом, кто-то выполнял разовые поручения.
Найти Дэйви Николсона оказалось просто, но перезванивать он, судя по всему, не спешил. Своими интонациями его голос на автоответчике напоминал о пожилой жеманнице. Она вспомнила пару неприятных моментов и повесила трубку с ощущением чего-то грязного.
«Не будь Николсон таким же старым, как окрестные холмы, он бы отлично подошел на роль Кристофера Робина», — подумала Костелло. Да и Макалпин в этом смысле не далеко от него ушел. Или Андерсон со своей сварливой женой. А если хорошенько подумать, то практически все мужчины, которых она знала. Психолог здорово помог — ничего не скажешь!
«Ладно, — сказала она себе, — вернемся к Мактайернану и посмотрим его досье». Она вынула из папки небольшую фотографию — симпатичный молодой человек, худое лицо, светлые волосы и красивые ровные зубы. Он был чем-то похож на Джеймса Дина — располагал к себе, выглядел дружелюбно. Как Кристофер Робин.