— Я тут навел справки про Калаша, — сменил тему разведчик. — Он в самом деле потомок Коноша. Один из.

— Так ты меня уже похоронил, что ли?

— У них там с Хадашем презабавная история получилась… — продолжал игнорировать вопрос Брагин.

— Какая еще история? — купился я.

— А вот послушай. После Пограничной Войны Кушур, отец Калаша, вызвал Холаша, отца Хадаша, на жимаскагаш. Это на скагаранском означает — честный бой насмерть.

— Да-да, знаю, — кивнул я. — Кто первый умер — тот и проиграл.

— Так вот. Кушур, как и велят заветы предков, явился один. А Холаш привел с собой троих чертей. Ясен палец, Кушура разделали под орех. И тогда Холаш отрубил Кушуру башку, чтобы, как того велят обычаи, насадить ее на кол перед домом, привязал к седлу… но сильно поранился об рога Кушура. А поскольку время тогда такое было — сам знаешь. Разруха. Спали в чистом поле, про медицину вообще молчу. В общем, сепсис. И загнулся батя хана ханов через три дня. Совсем загнулся. Оправился к Тилису, Единому В Трех Ликах в страну вечного солнца.

— Сложный случай, — согласился я.

И это воистину так. Поскольку Холаш нарушил священные правила жимаскагаша, то совершил неш. Не большой, великий смертный грех, т. е. винеш, наказание за который неотвратимо. А неш — проступок частного характера, который дает право обиженной стороне самостоятельно решить — мстить или нет. Но какой инопланетянин откажется выплатить долг крови?

Так Калаш должен был замочить Холаша, однако как раз с этим — и проблема. Должник уже умер, и, по идее, потомок Великого Хана получил право отомстить его сыну — Хадашу. Если бы не одно большое «но». Холаша убил сам Кушур, правда, после своей смерти. Получалось, что долг крови выплачен, но строитель лишился удовольствия выпустить обидчику кишки собственноручно. Не то, чтобы это был совсем какой позор, но как-то не приятно. Не по-скагарански это — не омыть лицо кровью убийцы отца. И теперь хан ханов живет в постоянном ожидании, гадая, что придумает Калаш, дабы вернуть свое самолюбие. От такого крыша у кого угодно посвистывать начнет.

Впрочем, принимая во внимание, что с того момента прошло уже немало лет, а мой подрядчик так и не придумал, как отомстить Хадашу, то эту историю можно и забыть.

— Давай, капитан, — похлопал меня по плечу Саша. — Вали на свою стройку и носу оттуда не кажи.

— Не выйдет, — возразил я. — Если после всего этого сыр-бора я не появлюсь у хана — он что-то начнет подозревать.

— А как ты ему объяснишь, что Вашнадаша больше нет, а ты — жив-здоров? — усомнился куратор.

— Придумаю что-нибудь, — зевнул я. — Твои архаровцы мне колесо не поменяют?

Офицер посмотрел на меня, черного с ног на головы. Перевел взгляд на автомобиль, тоже весь в саже. Затем — на колесо. И, наконец, на бойцов штурмовой бригады, замерших в кольце с оружием в руках.

— Нет, — покачал головой Брагин. — У них форма свежая, только получили. Перемажутся, как черти. Сам трахайся.

— Вот за что я люблю наше правительство — так это за то, что оно всегда готово прийти на помощь простым гражданам, — признался я.

— Кстати, — опомнился разведчик, уже отойдя на пару шагов. — Как там моя книга понравилась? Калашу понравилась?

— В восторге, — ответил я. — Зачитана до дыр.

— Тогда перед тем, как отправиться на острова, загляни ко мне. Я тебе еще одну дам.

— Заметано, — пообещал я.

До Скагаранского Халифата я добрался только около полудня, зарекшись вообще когда-либо еще покидать город. Каждый раз, как углубляюсь на территорию чертей — начинаются какие-нибудь приключения. Нафиг надо. Надоело. В Скагаранском Халифате как-то спокойнее. В этом мегаполисе ничего никогда не происходит.

Моя машинка еле дотащилась. Похоже, после удара где-то треснул радиатор и уже через тридцать километров я остался без антифриза. Приходилось постоянно останавливаться, давая мотору остыть. Как назло — на всем пути до развилки на Пашнашидж не попалось ни одной попутки. Направление какое-то не популярное.

Но даже после поворота на Горы, когда трафик более-менее ожил, никто не горел желанием подвезти человека, заляпанного копотью, голосующего у помятого внедорожника со следами боя на боковине. С ума сойти! Меня боялись даже черти!

До «Великого Хана» я доплелся только благодаря мольбам Тилису, Единому В Трех Ликах. Здесь же, на парковке перед отелем, бросил свой многострадальный автомобиль. Именно бросил, а не оставил. Теперь его дешевле пристрелить, чем отремонтировать.

Персонал гостиницы воспринял мой внешний вид, как должное. Никто не удивлялся. Постояльцы, проживающие в номерах постоянно, уже здоровались со мной, как ни в чем не бывало. Наверно, они уже начали думать, что брат правителя слегка не в себе и просто любит порой вывозиться в чем-нибудь с ног до головы, и в таком виде, с автоматом наперевес, прогуляться по городу. А, может быть, у шангов такие обычаи?

Ничуть не смутился и Хадаш. Увидев меня на пороге своего пентхауса, хан, радостно закричав, заключил меня в крепкие дружеские объятия, моментально прикончив свою шикрную рубашку в красно-белую клетку.

— Брат вернулся! Живой! — вопил черт.

Помимо хозяина в просторной гостевой присутствовали еще многие ханы. Некоторых из них я видел на охоте, но помнил имя только Бароша. Старик смотрел на меня крайне неодобрительно. Других я видел впервые.

— Шангшускаг — не только самый мудрый из скагов, но и искусный охотник! — вещал Хадаш. — Все же помнят, как он подстрелил многорога на пяти километрах с одного выстрела?

Я закашлялся от неожиданности. Какие пять? Там было чуть больше двух!

— А сегодня ночью, когда Армуш похитил моего брата, объявив тем самым мне жижиш, Шангшускаг один… скаги, вы слышите меня? Один! — для верности черт показал всем собравшимся указательный палец. — Один убил всех скагов Вашнадаша и самого Армуша!

Тут у меня у самого челюсть отпала. Я, освободившись от объятий, открыл было рот, чтобы развеять эту легенду, но поспешно захлопнулся, встретившись взглядом с краснокожим. Конечно он понимал, что меня вытащили штурмовые бригады. Такую операцию за одну ночь на всей планете не мог провернуть больше никто. Но инопланетянину на это было глубоко плевать. Он строил свою игру, в которой, по стечению обстоятельств, со времени нашего знакомства я исполнял ключевую роль.

— Шангшускаг доказал, что он еще и — великий воин, возможно, даже почти такой же великий, как Великий Хан Конош! Мой брат силен, как три многорога вместе взятых! В него вселился дух Тилиса, Единого В Трех Ликах, я вам в этом клянусь, скаги!

Никто из ханов не смел оспорить слова Хадаша. Ибо как слово хана — закон. Какой бы бред не нес хан, главное, чтобы этот бред не противоречил заветам предков. А уж как это сочетается со здравым смыслом — вопрос, никого не волнующий. Разве что с Тилисом он немного переборщил, заставив лица половины собравшихся передернуться.