Девочка хмурилась и молчала. Баскин посчитал, что разговор окончен и пора уходить, но тут его пробил холодный пот, и он решил переспросить:

– Вы подслушиваете под дверью?

Девочка безразлично пожала плечами.

– Да. Если только от ваших стихов меня не тянет в сон.

Девочка не подавала никаких признаков того, что слышала его недавние пылкие признания, и у Баскина отлегло от сердца. И тогда его посетила одна занятная мысль.

– Подслушивая под дверью, можно много всего интересного узнать. Такого, что знать не следует.

Девочка ухмыльнулась.

– Я много всего знаю. Я знаю больше вас.

Баскин решил ее проверить.

– Я расскажу вам секрет, если вы расскажете мне свой.

Девочка поморщилась, почесала нос, а затем быстро кивнула.

– Идет. Что у вас за секрет?

Баскин спрятал руки за спиной.

– Вначале вы.

– Ну, я знаю, что наша соседка леди Барстоу спит со своей компаньонкой, – скривившись, сообщила девочка. – Я слышала, как слуги переговаривались через садовую ограду.

Баскин от изумления приоткрыл рот. Вот это да! Леди Барстоу, состоятельная вдова, была далеко не глупа и хотя и вышла из, скажем так, артистической среды, сумела сохранить безупречную репутацию. Имея на вооружении такую информационную бомбу, сметливый парень, а Баскин считал себя именно таким, сможет найти способ пробиться в общество! Похоже, эта девочка действительно умела слушать.

Но, к счастью, против него, Баскина, у нее ничего не было. Баскин пришел в самое благодушное расположение духа и, наклонившись, шепнул на ухо девочке:

– Я знаю, что ваша матушка, – Баскину не составило труда догадаться, кто эта девочка, – однажды запустила вазой в вашего отца, но случайно расколола каминную полку в своей спальне.

Девочка отпрянула.

– Это ложь, – категорически заявила она, хотя в глазах ее читалось сомнение. – Моя мама обожала папу.

Баскин распрямился, безразлично пожав плечами.

– Как скажете. Хотя вам нетрудно было бы проверить мои слова. – Вот уж действительно, пора заканчивать этот бессмысленный разговор и делать ноги из этого дома. А потом в спокойной обстановке продумать план по спасению дамы своего сердца. Баскин направился к выходу.

– Подождите!

– Что еще? – раздраженно бросил Баскин, обернувшись.

Девочка смотрела на него, насупившись.

– Если я найду подтверждение вашим словам… – Она замолчала ненадолго, словно собиралась с силами, после чего заговорила быстро-быстро. – Вы ведь тогда вернетесь, да? И расскажете мне то, что знаете о моей маме? Никто ничего мне не рассказывает. Папа вообще не хочет со мной разговаривать. – Девочка ссутулилась и отвернулась. – Я даже не могу найти чертову книгу, – пробормотала девочка.

Маленькая невежа! Похоже, отец махнул на нее рукой. Впрочем, чего еще ждать от этого выродка?

– Разумеется, я расскажу вам все, что вы захотите узнать, – уже на ходу ответил ей Баскин. Нельзя терять ни минуты. Его возлюбленная Дейдре не сможет вечно держать дверь на замке!

Узнать, где проживает Баскин, Вулфу труда не составило. Вулф поджидал Баскина неподалеку от средней руки пансиона, в котором обосновался объект его неотступного внимания. Как только Баскин бодро сбежал по ступеням на тротуар, Вулф вышел из укрытия и понуро поплелся в одном с Баскином направлении.

Вскоре, как и рассчитывал Вулф, Баскин его догнал.

– Сэр, – окликнул Вулфа незадачливый поэт, – прошу прощения, я не могу припомнить вашего имени…

– Имя мне трус, – убитым тоном ответил Вулф и шмыгнул носом. Видит Бог, он терпеть не мог эту привычку Стикли! – Боюсь, я не смог заставить себя сделать то, что должен был сделать.

Баскин натянулся как струна.

– Вы имеете в виду печальные обстоятельства жизни известной нам леди, – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес Баскин.

Вулф с несчастным видом кивнул.

– Вы ее видели. Вы должны ей помочь! Она так одинока…

Баскин кивнул с каменным лицом.

– Я знаю, – скупо ответил он.

Вулф едва удержался от улыбки. Баскин был вполне искренен в своих мотивах, им владела истинная страсть. Вулф, хотя никогда не бывал пленником пылкой страсти, не раз бывал свидетелем того, как такого рода одержимость губила мужчин куда умнее и значительнее, чем этот жалкий щенок. Вожделевший леди Брукхейвен Баскин свято верил в то, что и она любит его и своей любовью очистит его мир от скверны и превратит его жизнь в рай. Не надо обладать сверхъестественной проницательностью, чтобы узнать в Баскине идущего на дно неудачника, готового схватиться за любую соломинку.

И Вулф знал, что надо сделать, чтобы Баскин сам шагнул в пропасть.

В тот день Колдер присутствовал за ужином, мрачный и недовольный, как, впрочем, всегда. Дейдре на этот раз мало обращала внимание на хмурое настроение мужа. Баскин не выходил у нее из головы.

Мегги ела молча, опустив взгляд в тарелку. Дейдре решила, что это из-за того, что девочка все еще не пришла в себя после вчерашнего происшествия на фабрике.

Посчитав, что пока не время что-либо менять в отношениях в их тесном семейном кругу, Дейдре вернулась мыслями к самому пылкому из своих поклонников. Как ей следует поступить? Она могла бы отказаться принимать Баскина у себя дома, но что он такого сделал? Признался ей в вечной любви? Стоит ли карать юношу за романтические мечтания?

И все же Дейдре чувствовала себя виноватой, словно принимала участие в чем-то пошлом и грязном. Она лишь не могла понять, что именно заставляло ее чувствовать себя падшей женщиной.

Сидевший напротив Колдер с каждой минутой все больше мрачнел. Он весь день был как на иголках. Все его раздражало, даже то, чего он раньше никогда бы и не заметил. На свежевыглаженной рубашке он увидел подпалину, чай был отвратительный, а еда подана холодной! Прислуга женского пола, похоже, подняла против него восстание, и Колдер, кажется, догадывался, из-за чего.

Вчера он вел себя не лучшим образом. И знал об этом. В конце концов, он ведь не умственно отсталый. Для того чтобы принести подобающие извинения, надо подготовиться. А это требовало времени. И тренировки перед зеркалом. С учетом того, что ему никогда не приходилось делать этого раньше. В сложившейся ситуации ему не хватало только бунта! И кто эти бунтари? Слуги, которым он платит больше, чем кто бы то ни было! Слуги, решившие своими мелкими пакостями продемонстрировать солидарность с его женой. И Дейдре его в упор не видит! Словно его тут нет.

И тут Колдер услышал стук.

– Леди Маргарет, юные леди не бьют ногами по ножкам стула, когда сидят на нем!

Стук прекратился. Колдер вернулся к своему прежнему занятию: доведению себя до состояния праведного гнева из-за поведения жены. Ей следовало бы гневаться, требовать от него извинений за вчерашнее. Она должна была не битьем, так катаньем заставить его уступить ей, но не вести себя так, словно он, черт возьми, и не человек вовсе, а предмет интерьера столовой!