К счастью, Грэм мечтал вырваться отсюда так же сильно, как и Дейдре и, хотя Баскин, возможно, и хотел бы задержаться еще на какое-то время, но не был настолько груб и невежлив, чтобы, презрев правила хорошего тона, остаться в доме.

Софи выскочила за дверь, едва не сбив с ног Фортескью. Софи не понимала, как Дейдре терпит этого идиота Баскина. Ему еще повезло, что она, Софи, была слишком застенчива, но даже она на протяжении всего того часа, когда Баскин декламировал свои жуткие вирши, представляла в красках сначала, как душит его, а потом, как убивает садовыми вилами.

Грэм отстал от Софи всего на секунду. К парадным ступеням уже подали карету с фамильным гербом Брукхейвенов, для того чтобы отвезти Софи домой.

– Подвезете меня? – попросил Грэм. – Пешком до моего дома идти отсюда долго, а провести еще полчаса в обществе этого юного дарования у меня мочи нет. – Грэм оглянулся на спускающегося по ступеням Баскина. – Не нравится мне этот тип. Дерганый он какой-то.

Софи не питала к Баскину никакой симпатии, и все же сочла себя обязанной встать на его защиту.

– Полагаю, трудно любить того, кто не отвечает тебе взаимностью.

Грэм презрительно хмыкнул.

– Не думал, что вы настолько сентиментальны. Вы ведь выше всех этих девчачьих нежностей?

Софи отвернулась, чувствуя, как краснеет. Грэм рассмеялся.

– Ну, будет вам. Признайтесь мне, кого вы любите, Софи Блейк? Назовите мне его имя, чтобы я смог его похитить и заставить пойти с вами под венец!

И тогда Софи повернулась к нему, серые глаза ее были как грозовые тучи, переполненные гневом.

– Спасибо, но, если жениться на мне по доброй воле никто не захочет, я бы предпочла обойтись без жертв! И подвозить я вас не стану: прогулка пойдет вам на пользу! Если бы вы меньше играли в азартные игры, то у вас нашелся бы пенни на кэб!

Ошеломленный, Грэм наблюдал, как Софи прыгнула в карету. Все так же стоя на ступенях с открытым ртом, Грэм смотрел, как карета тронулась и покатилась по дороге.

– Вот черт! – сказал он самому себя. – Кажется, я сказал что-то не то. – Пожав плечами, он сунул руки в карманы и поплелся домой.

Грэму не пришлось терпеть компанию Баскина по дороге домой, поскольку тот так и остался стоять у входа в Брук-Хаус, с тоской глядя на окна.

Гости ушли, и Дейдре вновь осталась одна. В наступившей тишине она закрыла глаза, пытаясь расслабиться.

Сбросить напряжение отчего-то не получалось.

Колдер. Дейдре открыла глаза. Как тут расслабишься, если источник ее тревоги по-прежнему был где-то рядом, где-то в доме, скрывался за толстыми стенами своего кабинета. Трус.

А сама-то ты кто? Не трусиха? Зачем же тогда было столько времени выслушивать весь этот бред, что несет влюбленный в тебя щенок, да еще и поощрять его, строя глазки? Не проще ли было сказать ему напрямик, что тебе не нравится его поэзия?

Дейдре все еще не успела избавиться от исписанных убористым почерком Баскина листов со стихами, написанными от всего сердца человеком, который был ей безразличен. А тот, кто был ей далеко не безразличен, хранил холодное молчание. Дейдре в сердцах скомкала листы и швырнула в холодный камин.

Не нужны ей ни стихи, ни красивые слова. Ей нужен собственный муж, черт возьми!

Баскин топтался на ступенях Брук-Хауса, не решаясь уйти. Вообще-то он не собирался дарить драгоценную рукопись Дейдре, вернее сказать, леди Брукхейвен. Вначале надо было хотя бы переписать стихи. Она сама назвала его оду одним из лучших его произведений.

Стучаться в дверь после того, как только что распрощался с хозяйкой, как-то неловко, а тем более просить Дейдре вернуть ему стихотворение…

Может, лучше зайти без стука? А вдруг ему повезет, и он найдет рукопись на столе в пустой гостиной? А завтра он мог бы преподнести ей красиво переписанную копию.

Приободрившись мыслью о том, что ему тут всегда рады, Баскин открыл дверь и вошел в дом. Холл был пуст. Баскин быстрым шагом направился по коридору в сторону гостиной.

Услышав голоса, Баскин замер. Впереди он увидел дворецкого со спины. Его собеседницу Баскин видеть не мог, поскольку она стояла за углом. Как тут быть? Если его заметят, неловкости не избежать. Придется объяснять, как он сюда попал и что делает. Баскин уже хотел было повернуть назад, но, прислушавшись, решил задержаться.

– Что же получается? Дверь между спальней его светлости и моей хозяйки по-прежнему закрыта?

Баскин, вместо того чтобы попятиться к выходу, на цыпочках приблизился к дворецкому, пытаясь заглянуть за угол. И его усилия увенчались успехом. Фортескью разговаривал с хорошенькой молоденькой горничной. Вид у нее был несчастный.

– Ее светлость даже близко к той двери не подходит, – докладывала горничная. – Она даже попросила меня придвинуть к двери большое кресло!

Дворецкий покачал головой.

– Не лучшее начало для семейной жизни. Предыдущая леди Брукхейвен сумела продержаться несколько лет до того, как расколола каминную полку, когда промахнулась, швырнув вазой в его светлость.

– Я хотела у вас спросить, – запинаясь, сказала Патриция, – может, мне с ней поговорить? Если она просто боится… отношений с мужчинами, я могла бы… Вообще-то, по правде сказать, я бы не могла, но, может, кухарка могла бы с ней поговорить?

Баскин воспрянул духом. Надо ли понимать, что Дейдре не допускает своего мужа – этого неотесанного чурбана – к телу? И это, если он все правильно понял, началось с самой свадьбы?

Дейдре боится мужчину, которого называют Брукхейвеновским Зверем! Проклятие, чего же такого дикого и извращенного он от нее потребовал, если ей пришлось запереть дверь и забаррикадировать вход?

Или… Стоит ли надеяться? Или она лишь бережет себя для настоящей любви? Для него, Баскина?

Здесь, в этом логове Зверя, у Дейдре не было союзников. Послушные сатрапы Брукхейвена уже плетут заговор. Когда они уговорят ее вступить в немыслимые отношения с извращенцем – лишь вопрос времени. Помочь ей некому.

Баскин расправил плечи. Решение принято.

Никто не поможет ей, кроме него.

Дейдре, скинув туфельки, свернулась клубочком на диване в опустевшей гостиной. Ею овладела апатия. С того самого момента, как Брукхейвен вновь появился в обществе, Дейдре четко знала, чего хочет, и целенаправленно шла к осуществлению своей мечты. Вначале она должна была привлечь к себе его внимание, затем женить на себе, потом преподать ему урок, а теперь… Теперь ей хотелось одного – положить конец этим бесконечным интригам.

Погруженная в свои печальные мысли, Дейдре не сразу заметила, что открылась дверь. Поскольку никто не подошел к столу, чтобы смахнуть крошки и унести поднос, она подняла глаза.