Ракель смотрела на меня диким взглядом, вспоминая все своипрежние ночные страхи. Я попыталась еще раз:

— Это не имеет никакого отношения к тому привидению. Правда.

— Откуда ты знаешь?

— Ты же знала, разве нет?

— Я догадывалась. — Ракель выбралась из постели и зашлепалабосыми ногами по половицам. Она откинула несколько влажных прядок с моего лба.— Воды принести?

— Это было бы неплохо. Спасибо.

Оставшись одна, я стала вспоминать сон и те цветы, что ужевидела раньше, — цветы, которые снились мне в ночь перед тем, как я впервыевстретила Лукаса. До сих пор я считала, что это просто совпадение — то, что мынашли брошь, вырезанную точно в форме тех странных цветов.

Точнее, мне хотелось в это верить. Но теперь я задумалась: авдруг эти сны означают что-то большее?

В этом году рождественские каникулы проходили спокойнее, чемв прошлом. Тогда в школе остались те вампиры, у которых не было дома, куда онимогли бы уехать. В этом году почти все они бежали из школы с привидениями.Интересно, сколько из них вернутся весной?

И зима была неприятной, без снега — только серые небеса,слякоть и гололед, из-за которого дороги становились непроходимыми. Балтазарупришлось на время отложить поиски сестры. Я понимала, что его страшнораздражает невозможность покидать «Вечную ночь», поэтому, как могла, стараласьего развлечь. В сочельник мы с ним сидели в классе современных технологий, и япомогала ему разобраться с январским заданием.

— Нужно двигаться быстрее, — сказала я.

— Много времени уходит, чтобы разобраться, что означают всеэти стрелки, — возразил Балтазар, неуклюже нажимая на клавиши в начальномуровне игры «Dance Dance Revolution[7]».

— Ты должен проникнуться ею так, чтобы твое тело знало, чтоделать, в ту же секунду, как глаз заметил стрелку. Мозг в этом вообще неучаствует. — Я сидела, скрестив ноги, на полу рядом с игровой платформой иуныло наблюдала за ним. — Ты же хороший танцор, Балтазар! Ну почему ты такплохо играешь?

— Это не танец. В нынешнее время это просто... ритмическоеподергивание.

— Ну, тебе придется привыкать, потому что у этой игры нетфигуры фокстрота.

Балтазар сердито посмотрел на меня, но во взгляде мелькнулсмех. Он пустил меня поиграть и покорно принял мою победу.

Потом мы поднялись наверх, в квартиру моих родителей, где яжила в каникулы. Мама открыла дверь, и оттуда поплыл теплый запах корицы ияблок.

— Как раз вовремя. — Она сжала плечо Балтазара и поцеловаламеня в щеку. — Мы только вас двоих и ждем.

— Взгляни на эту елку! — Балтазар просиял при виде высокого,семифутового дерева, которое родители поставили в углу. Украшенное мишурой иигрушками, которые я сама делала из картона и ершиков для чистки трубок, оновыглядело достаточно праздничным, но ничем не отличалось от обычнойрождественской елки. Балтазар же просто пришел в восторг. — Я так давно неоткрывал подарков под елкой!

— С тех пор, как был жив? — спросила я.

— В те времена мы не украшали елок, — отозвался он, покамама помогала ему снять куртку. — Это немецкая традиция, которая широкораспространилась через двести лет после того, как я умер! Но это хорошийобычай. Думаю, он останется еще надолго.

— И я тоже так думаю. — Папа стоял в дверях кухни, и фартукна нем был многообещающе перепачкан шоколадом. — Но это большое облегчение, чтотеперь на них не зажигают свечи.

— Настоящие свечи? Прямо с огнем? — Мне не верилось.

Мама шутливо содрогнулась:

— Настоящий огонь на настоящих деревьях, да еще и быстровысыхающих. Ты просто не представляешь себе, каким опасным праздником былоРождество!

Мы провели очень приятный вечер. Шоколад на отцовскомфартуке оказался глазурью для торта, который папа испек специально для меня. Мыпили горячий сидр из кружек и кровь из стаканов — такой рождественский ритуал.Впервые в жизни подобное сочетание показалось мне странным, но мама, папа иБалтазар так радовались, что я отогнала от себя эти мысли. Играла рождественскаямузыка, и раздавался тот особый приятный статический шорох, которыйсопровождает только звучание виниловых пластинок. Все мои печали на времязабылись.

Позже вечером Балтазар встал на колени, чтобы посмотретьлежавшие под елкой пакеты. Он уже пообещал, что мой подарок принесет завтра. Якупила ему свитер — конечно, не самый потрясающий подарок, но ему требоваласьболее современная одежда, а кроме того, теплая коричневая шерстьассоциировалась у меня с Балтазаром, хотя почему, объяснить было трудно. Но когдаон вытащил сверток со своим именем, я нахмурилась — это не мой подарок.

— Минутку! — воскликнул Балтазар. — Здесь для меня несколькоподарков. Несколько! Бьянка, надеюсь, это не ты потратила столько денег?

Я помотала головой.

— Признаем себя виновными, — сказал папа, обняв сияющую мамуза плечи. — Ты уже почти член семьи, Балтазар. Мы хотели, чтобы завтра ты смогпраздновать с таким же удовольствием, как и все мы.

— Спасибо.

Похоже, Балтазар был искренне тронут, и вовсе не потому, чтозавтра ему достанется куча рождественских подарков, а просто радуясь тому, чтоего признали своим. Может быть, заметив, как много это для него значит, ядолжна была почувствовать то же самое, но не смогла.

Вместо этого я в очередной раз подумала, что мама с папойкак-то чересчур любят Балтазара. И дело вовсе не в том, что он хороший человек.Нет, он им нравился только потому, что был моим кавалером-вампиром, то естьтем, кто превратит их дочь в безупречного вампира, как они всегда надеялись.

Я всю жизнь собиралась оправдать их надежды. Но, видя, каксильно родители к этому стремятся, — за их улыбками мне чудилось настоящееотчаяние, — я не могла не задуматься, чего же они так сильно боятся.

Позже этим же вечером родители не только не запретилиБалтазару войти в мою спальню, но мама даже закрыла за нами дверь, чего неделала в те два раза, когда Лукасу разрешалось войти сюда вместе со мной.

— Мои родители без ума от тебя, — сказала я. — Ты это тожезаметил?

— Они не проявляли бы такого восторга, если б знали, куда изачем я тебя на самом деле вожу. Так что давай пока не будем лишать их иллюзий.— Балтазар подошел к окну и посмотрел на горгулью. С ее каменных клыков свисалисосульки. — Похоже, ей там холодно.

— Наверное, нужно связать ей шарф или что-нибудь в этомроде. — Я устроилась на банкетке под окошком и приложила пальцы к холодномустеклу.

— Ты жалеешь даже каменные создания. — Балтазар сел рядом,прижался ко мне бедром и обнял за плечи.