Мотострелки и разведчики сжались в глубине окопов, пережидая огневой удар. Кто-то, неподалеку от укрытия Седого, повторял раз за разом:

– Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя грешного! Господи, Иисусе Христе, сыне Божий…

– Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя грешного! – произнес вдруг и Седой, когда граната влупила в дерево, стоящее буквально в двух шагах от него, щедро сыпанув на голову и на плечи выбитую из ствола щепу, и широко перекрестился.

Обстрел продолжался около десяти минут, но Седому показалось, что прошла целая вечность, пока он прекратился, а затем в прогалах между деревьями показалась темная угрожающая масса, ощетинившаяся огоньками выстрелов.

– К бою! – крикнул командир, прижимая к окровавленной щеке приклад автомата.

Поймав в прорезь прицела огонек выстрела, он бездумно нажимал на спуск, фиксируя в подсознании каждую погасшую вспышку, и вновь выискивал прицелом новые вспышки выстрелов, нажимая на курок, пока затвор не щелкнул вхолостую, выбросив последнюю отстрелянную гильзу. Сменив магазин, Седой вновь приник к прицелу…

Полковник Марков находился в первой линии окопов. Не считаясь с потерями, боевики лезли напролом, подавляя мотострелков массой. И скоро провалились в окопы, сцепившись с пехотинцами в рукопашной схватке. Вторая волна «духов» прошла прямо по головам сражающихся и вышла ко второй линии окопов.

Понимая опасность этого прорыва, Седой свистом поднял разведчиков из окопов, и они, молча, без единого звука, пошли на противника, расстреливая в упор прорвавшихся «духов». Но их было слишком много…

Рукопашный бой закипел и наверху. Но если в окопах опытные, прошедшие не одну войну «духи» бились с пацанами-срочниками, постепенно одерживая верх в схватке, то наверху им пришлось сцепиться с не менее опытными мастерами рукопашного боя. Через несколько минут, теряя одного моджахеда за другим, они осознали это и поняли, что на сей раз попали в западню. Разведчики рубились молча, без пугающих криков и визгов, и это пугало больше всего. Наконец амир моджахедов не выдержал…

– Сих даиелх! (Уходим, быстро!) – заорал он, и «духи» бросились врассыпную. Тех, кто пытался уйти из окопов, добивали пехотинцы. Их не преследовали, опасаясь засады…

Полковник Марков, весь залитый кровью, в изодранном в клочья обмундировании, шатаясь от пережитого нечеловеческого напряжения, подошел к Седому, который сидел, прислонившись спиной к дереву, и тяжело опустился на землю.

– Ну, что у тебя, Андрей? – устало спросил Седой.

– Потери у меня, Егор… – с трудом ворочая спекшимся языком, проскрипел полковник.

– Большие?

– Сейчас доложат командиры рот. Но, думаю, немалые… Неужели еще полезут, гады?

– Обязательно. Сейчас залижут раны и полезут… Уничтожение разведгруппы для них обязаловка. Они не уйдут, пока не кончат нас… Если, конечно, мы им позволим это сделать. А мы не позволим! Я прав?

– Конечно, прав, Егор, – ответил Марков. – Никто не собирается складывать руки… У тебя есть вода? Дай глотнуть.

В это время заработала портативная рация полковника.

– Акация, я – Тополь-2. Вызываю на связь. Прием!

– Я – Акация. Слушаю тебя, Тополь-2. Прием.

– Мы на подходе. Наблюдали картину боя метрах в пятистах от нас. Куда нам выдвинуться?

– Вот здорово! – не скрывал радости Седой. – Это же сто двадцать пять свежих бойцов! Андрей, если они зайдут во фланг «духам» и ударят неожиданно во время выхода их на исходные позиции для атаки, успех нам обеспечен. Мы их уничтожим!

Полковник Марков кивнул головой и нажал тангенту вызова.

– Тополь-2, обходи нашу позицию и от нее скрытно размещай засадную линию метров на двести вперед. В полной тишине. Отправь разведку, чтоб не напороться на «духов». Когда «духи» вытянутся вдоль линии и пойдут на штурм – огонь на поражение! Как понял?

– Я понял, Акация. Выдвигаемся на указанный рубеж.

– Володя, я тебя прошу… – Полковник осекся. – Ты уж…

– Я все понял, Акация! – спокойно ответил капитан Рогозин. – Спрячемся, как положено. Укрытий в лесу немерено!

– Ну, действуй, Тополь! Сбереги людей. До связи!

– До связи, Акация!

Полковник откинул голову на ствол дерева и заскрипел зубами…

– Не могу, б…дь! – сквозь плотно стиснутые зубы проговорил он. – Не могу больше видеть, как гибнут эти восемнадцатилетние пацанята… Будь прокляты уроды, развязавшие эту войну со своими народами!

Седой поднялся и положил руку на плечо полковника.

– Пошли, полковник, в окоп. Мы тут сидим, как мишени для снайпера. Скоро «духи» попрут. Пойдем, брат!

– Пойдем…

Они спрыгнули в окоп и приготовили оружие к бою.

04 апреля 2000 г. 07–05.

Ханкала. Госпиталь

Влад проснулся от какого-то постороннего звука, проникшего в мозг, и связанного с чем-то хорошим, с какими-то ассоциациями из детства. Звук доносился с улицы, из-за окна. Еще не понимая его природу, начальник разведки оторвал тело от жесткой койки и присел, согнувшись, потому что в глазах полыхнули зарницы и слабость накатила саваном, лишая сил. Он посидел несколько минут, приходя в нормальное состояние, и, поднявшись, медленно подошел к окну.

Прежде чем открыть его, он посмотрел на спящего соседа по палате – майора, раненного в шею при налете «духов» на колонну под Джалкой, и натянул ему одеяло под подбородок. И только потом открыл окно…

Несмотря на раннее утро, солнышко уже пригревало по-весеннему, и в палату ворвались звуки и запахи быстро вступающей в свои права весны. И он сразу же увидел источник звука, который так бесцеремонно разбудил его. Кто-то из раненых бросал из окна крошки хлеба, и стайка серых воробьев с радостным чириканьем набрасывалась на эти крошки, мгновенно заглатывая их и от избытка чувств стараясь перекричать друг друга. Эти маленькие серые комочки, пережившие суровую зиму и войну, столь откровенно радовались жизни, что вызвали добродушную улыбку на обычно суровом лице Влада. Спокойный и умиротворенный, он закрыл окно и улегся на койку, думая о том, что жизнь продолжается и она прекрасна…

В 10–00 пришел старший офицер его отдела майор Дорошин, которого Влад ждал с нетерпением, чтобы узнать последние новости.

– Наконец-то, – сказал он, едва завидев в дверях высокую, подтянутую фигуру своего зама. – Здорово, служивый!

– Здравия желаю, товарищ полковник! – расплылся в улыбке Дорошин.

– Давай-давай, садись, рассказывай, что там у наших. – Влад ногой придвинул майору табуретку.

– Хорошего мало. 300–400 «духов», пользуясь знанием местности и ночной темнотой, смогли просочиться через боевые порядки наших жиденьких заслонов и уйти из блокированного района. Сейчас войска вошли в лесной массив и начали проческу местности. Зафиксировано несколько мелких стычек с небольшими по численности группами, которые по каким-то причинам не смогли прорваться ночью. Но они, как правило, в бой не вступают, тут же меняют направление движения и уходят, используя складки местности…