Меня зовут Арабелла.

– Ты ничего не понимаешь, – повторяю. – И никогда не поймёшь.

На её взгляд набегает тень, как первое облако, закрывшее солнце, предвещает грозу. Руки в боки. Похожа на огромную птицу, заслонившую от меня мир. Мешки под глазами такие огромные, что кажутся вторыми, закрытыми глазами, сквозь которые она всегда наблюдала за мной. В этих спрятанных глазах все мои поступки, всё, что казалось мне тайным, для меня одной, отразится, как в кривом зеркале, и будет использовано против меня. Вот сейчас. Сейчас. Но вместо «Так!» она произносит грустно:

– Тебе будет очень тяжело в реальной жизни.

– Я разберусь.

Дрожу. От злости. Она уже второй раз пытается украсть у меня ту часть, которая никогда не будет ей принадлежать. Залезть мне в мысли! Но у неё ничего не получится – ты научила меня защищаться. Я смотрю сквозь неё и вижу в окне своё отражение. Очень чётко и ясно. Как я буду жить в реальном мире? А я не буду.

– Поговорим вечером. Ни пуха.

В коридоре я медленно, как во сне, напяливаю ботинки. Практичнее было бы в кроссовках, но я выбираю под костюм – чёрные, лаковые. Как на парад. Как на смерть. Разворачиваюсь и ухожу, потому что вот так это было просто.

✎

Запах весны сегодня острее обычного, но ветер, забираясь под кардиган в блузку, напоминает о холоде, который несёт с собой. А ещё вот что вымораживает: я ушла из дома – и куда направляюсь? В школу! На итоговую контрольную по геометрии, от которой зависит моя оценка в четверти. Часть меня задаёт резонный вопрос: какого чёрта? Другой своей частью я знаю, что мне нужно кое-что закончить. Прямо сейчас. В этом и соль – я не обязана туда идти, я это выбираю! Это причина номер три.

Единственное, о чём жалею, бредя по дороге к школе (сумка опять стучит по ногам), – пропущенная пробежка. Я привыкла к ранним подъёмам, к тому, как тело наливается силой, когда в конце проходишь перекладину… Если становилось особенно трудно, если хотела бросить, представляла, как проходит пять лет и десять, а я всё так же живу там, где живу, хожу каждый день мимо той же школы, вижу один и тот же двор, – и одного этого оказывалось достаточно, чтобы бежать, бежать без оглядки. Какое там второе дыхание – третье открывается! Без этой утренней подготовки я чувствую себя как без дополнительного супергеройского щита, который могла выставить перед миром. А ещё… там мы были вместе.

В животе переворачивается тяжёлый комок страха. После вчерашнего ты больше не появлялась, не заговаривала со мной в мыслях. Не знаю, как попросить у тебя прощения.

Перед школой застываю ненадолго – проверить, что я чувствую, – и ничего не нахожу, кроме заготовленной скуки и лёгкой тревоги. Это такой параллельный мир, в который проваливается всё доброе и хорошее и выходит с другой стороны… не злым, хуже. Бесцветным. Никаким.

Интересно, думаю, как было бы в моей собственной параллельной вселенной? Вместо неё у меня отец, я отличница, и все меня любят. Даже эти. В любом мире есть свои эти… А с тобой мы там знакомы? Если я там такая, как мне кажется, то нет, не знакомы. Потому что я бы не спряталась в той комнате и не увидела бы тебя, или обратила бы внимание на что-то другое, или… Мы могли встретиться сотней иных способов, но. Я хочу сказать, если бы я была другой, в других обстоятельствах, у нас не было бы предпосылок для встречи. Это как закон сохранения энергии. Мы бы разошлись в разные стороны, наверное, так и не узнав о существовании друг друга… Бррр, даже думать об этом не хочется. Не хочу знать такой мир, в котором я не знаю тебя.

Погода окончательно решила испортить сегодняшний день, стены школы неотличимы от цвета неба. Первые капли серого дождя холодом бьют по макушке, словно наказывая за забывчивость (зонт так и остался дома). Я восхожу на крыльцо с обречённостью рыцаря, ступающего под сень замка, в подвалах которого наверняка пытают тех, чью участь вскоре придётся разделить, – но ничего не поделать: долг чести. Поднимаюсь на второй этаж, дёргаю за ручку по привычке (класс точно закрыт)… но дверь поддаётся, и я вхожу и сажусь за свою парту. Одна.

Когда думаю о контрольной, не испытываю страха, хотя ещё пару дней назад одно слово – «контрольная» – гремело в ушах громом. Это всё не здесь, не сейчас, не про меня. Кладу на край парты учебник и тетрадь, хотя и велят убрать позже. Все события утра накатываются на меня разом, сейчас важно задержаться на чём-то существенном, значительном. Контрольная – самое то, но мысли о ней не идут в голову. Не волнуют даже. Поэтому разрешаю себе исключение. Достаю свою мысленную книжечку – посмотреть на тебя. Сумку пристраиваю на колени, чтобы успеть сунуть блокнот обратно, если что.

Тетрадь сразу раскрывается на карточке. Я успела полюбить эту твою фотографию больше всех остальных, наверное, потому, что знаю: на ней ты всегда со мной. И смотришь на меня так, словно и вправду рядом. Помню каждую черту наизусть, но всё равно всматриваюсь, словно только твоё изображение и может удержать меня от падения со стула в бездну.

Пожалуйста, прости меня. Я не то имела в виду…

Мне хочется ныть, как в детстве: болит, болит, не понимаю где. И тогда она обнимала меня, мяла мой животик пальцами, и одного её сосредоточенного взгляда было довольно, чтобы я успокоилась, зная: когда боль придёт, рядом будет кто-то, кто знает, что делать. В том, что боль придёт, я не сомневалась. Я уже тогда знала: жизнь – это ожидание боли в самых неожиданных местах. Было бы здорово, если бы просто живот болел. Но отголоски боли доносятся откуда-то глубже кишок. Больше всего похоже на то, когда тошнит, но никак не вырвет.

И тогда я смотрю на тебя и думаю о космонавтах на центрифуге, о перегрузках, о смерти твоей планеты, родных и обо всём таком, что ты пережила, но вот стоишь, улыбаешься левым краешком губ и смотришь на меня, как бы говоря:

Ты выдержишь.

Я выдержу.

Карточка взмывает в воздух, и на мгновение мне кажется – сейчас весь мир вокруг сожмётся, подобно скомканному бумажному листу, и развернётся в другой плоскости, откуда ты шагнёшь мне навстречу… Опять замечталась! Вот дура! Забыла, где нахожусь! Забыла главную заповедь: отрасти себе глаза на