В дальнейшем от комтура Барра уже ничего не зависело. Назначенные кинежи были опытными бойцами и имели колоссальный боевой опыт. Кто бы там не был на звездолете, он был обречен.

Скорее для проформы, повинуясь заученному протоколу о предотвращении дружеского огня, комтур послал зашифрованный сигнал и завис на долгие две секунды, получив отклик.

Ответный сигнал утверждал, что там, на звездолете, была высшая кинежь. Уникальное имя Ингрид. Верификационный код и многоступенчатая система опознания сработали безукоризненно. Вероятность такого события оценивалась как одна двадцатая процента. Еще четыре десятых процента комтур отвел на тактическую хитрость человеческого экипажа. Комтур Барра прекрасно понимал значение слова «отчаиваться». И лишь мгновенно возникающие и тут же распадающиеся цепочки нейронных связей, формирующие алгоритмы его поведения, удерживали кинежь от того, чтобы не впасть в такое состояние. Однако эмоциональная составляющая события оказалась превалирующей над холодным кибернетическим разумом. Фильтры банально не справлялись, и обрывки воспоминаний вновь заполонили вычислительные мощности процессоров.

Понимая, что необходимо действовать, если он не хочет замереть и дожидаться, когда цифровая буря утихнет сама собой, комтур Барра принял мудрое решение перегрузить часть процессоров, тем более что среди хаотичных обрывков картинок-воспоминаний неожиданно сложился еще один пазл о прошлом:

«Он неспешно маневрировал на своем юрком курьерском звездолете, мимо грозных ракетных платформ и неповоротливых летающих орудийных башен, приближаясь к стратосфере планеты Лонхев. На правой руке у него мигал спокойными зелеными огоньками браслет курьера со срочным донесением и новым обновлением к программной оболочке защитных серверов, удерживающих бесчисленное количество вирусов, рвущихся по галасети на планету.

Двигатели работали с перебоями, и он не хотел рисковать и застрять в оборонительном поясе Лохнева. Ведь его миссия едва не была сорвана, когда курьерский звездолет был атакован вражеским фрегатом. Из той схватки он вышел чудом.

Броня звездолета оказалась иссечена ударами и измочалена в мелкое решето. Энергетический щит сгорел от непосильных нагрузок. А видавший лучшие времена движок теперь из-за частого включения режима форсажа годился разве что в утиль на переплавку.

Но посланник держался с достоинством. Не отвечая на глупые смешки дежурных операторов локационных станций и пилотов перехватчиков, сопровождавших его, он прямиком посадил свой звездолёт в указанную точку и с облегчением вручил удивленному премьер-министру планеты курьерский браслет, письмо и верительную грамоту, подтверждавшую его статус.

Вести, доставленные им, были скверными. Флот диких, в который раз смяв заградительные погранотряды и опустошив пограничные колонии, вторгался в республику с южного направления. Государственный совет обороны бросил почти треть своих сил на них. Остальные части и соединения продолжали стоять на западной границе, в ожидании удара объединенных армий западного альянса.

Ни сил, ни возможностей разобраться с мятежными губернаторами северного сектора у республики не было. Уже пал Пур, Гот, на очереди была столица севера Аскань, после нее лежала прямая дорога на Лохнев. Аскань еще держалась, но это был вопрос лишь времени. Совет обороны устами посланца приказывал подготовить планету к осаде, установив новый порядок подчинения. Власть переходила к военному губернатору, а на местах объявлялась мобилизация в надежде из местного ополчения сформировать основу северной группировки».

На этом цепочка связных воспоминаний обрывалась. Но комтур Барра воспрял духом. Тут уже содержалась интересная информация о прошлом, и возможно, скоро он сможет узнать о той жизни до оцифровки…

* * *

Утро начиналось как обычно. Олег открыл глаза практически за час до восхода солнца и легко вскочил со своей кровати. Пока руки аккуратно заправляли ее, отрок раскладывал по «полочкам» приобретенные знания после ночного урока. Помимо них уже некоторое время мальчик вот такими утренними часами напряженно размышлял, что же ему делать.

Сказать по-честному, ему очень хотелось обратно в цивилизацию. Но еще больше не хотелось вновь попасть в плен и подвергнуться новым непонятным опытам. Ведь ночной голос был прав в своей неумолимой логике – никому нельзя доверять.

Олег хлебнул из глиняной кружки прохладную водичку и съел крохотное яблоко, припасенное с вечера. Выглянув в окно, собрался было, по давно заведенной привычке, помедитировать до восхода солнца на свежем воздухе, но неожиданно понял, что произошло что-то очень невразумительное.

Пытливый взор Олега, подстегиваемый бесконечными ночными тренировками на внимательность и наблюдательность, сразу уловили едва видимые перемены. Там вдалеке, где располагался стационарный пост императорских стражников, сейчас находилось не менее полусотни вооруженных бойцов, когда в обычные дни там дежурило от силы трое гвардейцев императора. Перед главным входом, ведущим в покои принца, стояло не менее тридцати гвардейцев. Все в доспехах. Их сдержанное поведение, отсутствие смеха – жаль, что обрывки разговора на такое расстояние не долетали, – указывали, что некое происшествие имело место быть.

Затем в утренние привычные звуки вплелся новый посторонний шум. Мальчик смог понять это не сразу. Лишь вслушавшись и крепко подумав, он догадался, что это был далекий колокольный звон большого императорского кафедрального собора. Звенели разом все колокола, возвещая, что глас церкви и бога необходимо срочно донести влиятельным прихожанам.

Но как ни удивительно, утреннюю тренировку не отменили. Вот только лица гвардейцев были весьма далеки от благодушия. А сама тренировка приобрела какой-то отчаянный характер. Выросло количество невынужденных травм. Но толком никто ничего не говорил. Ну а слушать досужие сплетни слуг Олег считал неразумным.

К обеду ожидаемо нарисовался принц со своим неизменным наставником-телохранителем Дюком. «Свистать всех наверх» – что значила эта фраза, Олег толком не помнил, но ее любила говорить сводная старшая сестра из той жизни. И сейчас она как нельзя была кстати.

– Привет. Идем, – сказал принц Олегу, ничего не пояснив. Олег молча повиновался. Он обстоятельно и плотно пообедал и был готов практически ко всему. За летней кухней их ждали десяток незнакомых телохранителей и три взнузданные лошадки.

– Переодевайся. – Принц самолично достал из дорожной сумки кожаные штаны, дорогую на вид рубаху, кольчугу тонкого плетения и неплохую куртку со вставками опять из кожи. – Отец хочет тебя видеть. Не хочешь ничего спросить?

– Сам расскажешь, не вытерпишь. – Олег флегматично пожал плечами, начав примерять обновки. За эти полтора года на этой планете он здорово растерял присущее обычным мальчишкам любопытство. Во-первых, из-за осторожности, во-вторых, из-за ночного обучателя, отвечавшего практически на любой вопрос.

Принц действительно не утерпел. Новости были шокирующие. Древняя обитель – монастырь святого Иосифа – подвергся нападению. Подробностей никто толком не знал. Слухи ходили дичайшие. Столичный митрополит лично с амвона кафедрального собора проклял нападавших и призвал к походу за веру.