доме, из канавы до лесной чащи два шага. Хотя городские угодья и прозывались Королевскими Полями, но, если не считать пешеходных дорожек и аллей для экипажей, одинокого теннисного корта и деревянных лесенок для детей, парк представлял собой почти что девственный лес. Шум улиц уступал место потрескиванию нагретой коры и полуденному гуденью насекомых, а старые высокие деревья смыкали над аллеей плотный зеленый шатер, лишь кое-где пробитый копьями света. К счастью, Айку никто не встретился.

Аллея вывела его к Королевскому пруду, который заслуживал титуловаться настоящим озером: в самом широком месте он выпятился на полмили, а в длину составлял более мили. На пруду тоже никого не оказалось – ни за коваными столиками с паучьими ножками, сгрудившимися в каменной беседке, ни на деревянном мостике, аркой вставшем над «талией» пруда, ни в воде у берега – водяные лилии ковром покрывали пруд почти до середины.

Утки скользили по водной глади. На дальнем берегу, полускрытый высокой травой, черный кот, пригнувшись и напружинившись, следил за ними желтыми глазищами. На пруду виднелась единственная лодка – должно быть, унесло от пристани.

Знаменитые гребные шлюпки, каждая с носовой фигурой в честь какого-нибудь короля, сдавались напрокат, с лодочником или без оного. До переворота в такой погожий день, даже будний, пруд рассекали бы не менее шести лодок с влюбленными парочками – мужчины в соломенных шляпах, женщины с кружевными зонтиками… Одинокая лодка, болтавшаяся посреди пруда, медленно вращалась против часовой стрелки.

Айк не знал, что за деревянный король укреплен на носу – может, Зак или Мейкон, тезка нынешнего, сбежавшего из города в своей золоченой карете, но, судя по стилю и солидному возрасту резной фигуры, правитель был из прежних. Почерневшие от древесной гнили жилки портили широкий нос короля, глаза вытаращились, а кончики старомодных усов завивались колечками, как молодые побеги. Вот убрать эти усы и позолоченную диадему над мысиком волос, и место этому монарху прямо в музее мисс Доры. Такое лицо запросто подойдет и скотоводу, и колеснику.

Осторожно ступая, Айк слушал, как тихо хрустит под подошвами прошлогодняя листва, скопившаяся в канаве.

Что-то было неладно, несмотря на все возражения Айка, упорно не желавшего верить байке о Плавучем морге. Обстановка в городе напоминала просеку, параллельно которой он двигался: царивший вокруг зеленый полумрак лишь изредка разбавляли ярко освещенные солнцем участки.

Революция свершилась, но отчего-то этого не чувствовалось. Несколько зданий сгорели, в отдельных районах города постреляли, некоторые жители уехали. Вот и все. В городе было неспокойно, хотя не так много чего и изменилось. Появилось временное правительство, но в распространяемых ими сводках завтрашнего дня вроде как и не предвиделось. На улицах раздавали хлеб с золой и расхаживали всякие-разные с зелеными повязками, но это казалось не очень реальным. Айк снова подумал о восковых манекенах в музее Доры, которые тоже нельзя принять за настоящих людей, хотя они точно схвачены в застывших движениях. А вдруг выяснится, что вооруженное противостояние у Великого Тракта и не думает заканчиваться?

Что, если настоящая схватка впереди? Что, если каким-то образом кто-то – не Чара, конечно, это невозможно – действительно похищает людей в неясных собственных целях?

Впереди за поворотом послышался хруст веток. Полускрытые беседкой, показались конюшни, к которым он столько времени добирался. У коновязи топтались лошади. Айк заметил два экипажа, черных с золотом.

Он пригнулся пониже, прячась за обнаженными узловатыми корнями старого дерева, напоминавшими щупальца гигантского осьминога.

Со стороны его канавы из лесу показался старик в нарядном полосатом костюме, прекрасном белом шелковом шарфе и белых парусиновых туфлях, сопровождаемый дородным здоровяком в клетчатом костюме. Третий – долговязый и тощий, с впалыми щеками, в военной форме, увешанной медалями, – брел за ними, спотыкаясь на каждом шагу. На ходу он внимательно читал какой-то листок.

– Я знаю, что другая дверь гораздо удобнее, но мы выполняем свой долг, – через силу проговорил старик. Блестящий белый шелк его чудесного шарфа так и светился под тенистым зеленым пологом.

– Вы не услышите от меня ни слова жалобы, сэр, – отозвался его помощник.

– Я знаю, министр, и ценю это. Вы доказали свою верность, редкостную верность.

За ними из чащи показались еще пятеро – трое хорошо одетых джентльменов и две дамы в одинаковых платьях цвета морской волны. Как и полосатый в шарфе, все они были преклонного возраста: из-под шляп выбивались седые пряди, да и лесную тропку и широкую аллею они одолевали с явным трудом, медленными шажками. Айку показалось странным, с чего вдруг таким почтенным богачам резвиться в лесу. Напрягая зрение, он разглядел, что старухи – близнецы.

– Я еще раз взглянул на этот приказ, сэр, – сказал военный. – Мне поручено посоветоваться с вами насчет переговоров о капитуляции… – Судя по голосу, у него совсем не осталось сил.

– Послушай его! Такой милашка! – восхитилась одна из близнецов.

Ее сестра засмеялась.

– Себя послушай. Это ты милашка!

– Да, – подтвердил старик в шарфе, видимо главный в их компании, несмотря на медали генерала. – Я считаю, мы можем даровать изгнанникам еще неделю на рассмотрение предложений, которые мы сделали через наших дипломатов. Разве не об этом вы писали в своих рекомендациях, генерал?

– Я? – Генерал снова вгляделся в листок. – А, совершенно верно, сэр!

Айк шевельнулся и задел плечом выступающий корень. Сорвавшийся ком сухой земли упал на опавшие листья на дне канавы. Пересохшая листва хрустнула. Айк дернулся выхватить из носка опасную бритву, но и бритва вылетела из его потных пальцев, приземлившись на листвяное ложе.

Старухи-близнецы, замыкавшие процессию, остановились.

– Сестрица… – сказала одна.

Они обернулись, с шорохом мазнув зеленовато-синими подолами по плотно утоптанной земле. На таком расстоянии Айк не мог разглядеть ни малейших различий между двумя дамами: у обеих были натянутые пергаментные лица и странная скользящая походка, будто они не шли, а катились на хорошо смазанных колесиках, спрятанных под длинными юбками.

Остальные продолжали идти вперед, кроме генерала, который обернулся, задержав взгляд на своих спутницах:

– Что-нибудь не так, леди?

– О, разве что чуть-чуть, – отозвалась та, что слева.

– Если вообще что-то не так, – поддержала правая. Генерал кашлянул и поспешил нагнать уходящих, направлявшихся к конюшням.

Айк решил делать ноги. Когда старуха слева извлекла из сумочки отделанный жемчугом пистолет, а ее сестрица синхронно повторила ее жест, вынув такой же инкрустированный пистолетик из своего ридикюля, Айк понял: выхода нет. По прямой от этих бабулек футов тридцать; если броситься в чащу, им понадобится редкая удача, чтобы в него попасть.

Двинувшись вперед, близнецы прошли через солнечные капли, сочившиеся через просветы в зеленом пологе, и Айк ясно разглядел лица престарелых сестричек. Ноги у него будто