и для самой Клары, младенцы совершенно определенно не являлись самой интересной вещью в мире. Кларе всегда казалось, что Анита и понравилась ей прежде всего тем, что была не слишком зациклена на материнстве.

Клара присела на краешек Ритиной кровати и спокойно сказала:

– Я не уйду, пока не получу ответы на кое-какие вопросы.

– Почему все вечно должно меняться? – пробурчала Рита из-под одеяла. – Джо уехал. Мэрилин уехала. Айвор уехал, Терри уехала. А теперь…

Самое смешное, думала Клара, что раньше, когда все они были здесь, Рита, похоже, ни капли внимания на них не обращала!

– Анита никуда не уезжает, дорогая. А Мэрилин непременно к нам вернется. И Айвор тоже когда-нибудь вернется… – Она помолчала, думая: «А сама-то я в этом уверена?» – И Джо, возможно, тоже… Некоторые вещи и впрямь меняются, но не все; некоторые остаются неизменными.

Клара заставила себя остановиться. Если продажа их дома все-таки состоится, вот тогда перемен будет, конечно, гораздо, гораздо больше.

– А вы всегда будете обо мне заботиться? – спросила Рита, выбираясь из-под одеяла и протягивая Кларе насквозь мокрую шерстяную мышку Молли. Должно быть, она ее мусолила.

– Так долго, как только смогу. – Клара чувствовала себя так, словно пережила сильное потрясение. И вспомнила, как ее мать порой, нервно вздрогнув, говорила: «Кто-то по моей могиле прошел».

– А что, если какая-нибудь замечательная семья захочет тебя удочерить? – спросила она, стараясь сменить тему.

Рита наморщила нос. Замечательные семьи ее никогда не интересовали.

– Хочешь, я тебе почитаю? – предложила Клара.

Любимый Кларин сборник поэзии открылся на той странице, где было полное любви стихотворение Энн Тейлор «Моя мать». Нет, только не это, тут же решила Клара. Они же обе просто утонут в слезах.

Должно быть, это было следствием пережитого потрясения, но едва Клара начала читать стихотворение Джейн Тейлор «Бедность», как Рита крепко уснула, сунув в рот большой палец.

А на следующий день после школы Клара повела Риту в хирургию – извиняться. Анита так и не встала им навстречу, а осталась сидеть в кресле, удобно пристроив ноги на скамеечку. Она сказала, что у нее отекли лодыжки (хотя Кларе показалось, что ее изящные лодыжки в идеальном состоянии; Анита вообще всегда выглядела идеально); выражение лица у нее, впрочем, было слегка настороженным. У Клары в душе был полный хаос. Она надеялась только, что Рита не превратится в непреодолимое препятствие и не разрушит окончательно ее хрупкую, пока еще неустойчивую дружбу с Анитой. Но Рита с такой искренностью принесла свои извинения, какой Клара от нее совсем не ожидала, и раздражение, вызванное вчерашним поведением девочки, ее покинуло. Анита, милостивая как всегда, приняла извинения Риты вполне сердечно, хотя, может, и несколько прохладным тоном.

– Ты будешь нашей «особой тетушкой», Рита, – сказала она.

Рита попятилась.

– Если честно, младенцы меня не очень интересуют…

– Ничего, это нормально, – поспешила вмешаться Клара, опасаясь, что Рита может ляпнуть что-нибудь еще. – Я уверена, что со временем ты полюбишь этого малыша. А когда ему исполнится, скажем, лет шесть – а тебе тогда будет уже шестнадцать, – вы с ним станете друзьями, верно ведь?

– Ну, если никого другого не найдется…

В тот вечер Рита примчалась из своего сарая с кипой нотных листов и сообщила:

– Я написала для этого ребенка песню.

– Можно мне прочитать?

Но оказалось, что она написала музыку, а не стихи, так что Клара ничего прочесть не смогла. Рита сказала, что это подарок Аните, которая сможет сыграть мелодию на скрипке.

– Анита наверняка будет в восторге, – сказала Клара.

– Спасибо. – Рита помолчала. – Мне Анита очень нравится, но все-таки она не моя мама.

– Я тебя понимаю.

– Я хочу сказать, она не настоящая мама. Не единственная.

Как важно понять, что это именно так, подумала Клара. Можно очень любить кого-то, но он, возможно, так и не станет для тебя единственным. Возможно, именно поэтому Морин так безжалостно поступила с беднягой Джо. Возможно, именно поэтому и сама Клара так относится к Виктору Брейтуэйту. Хотя, вдруг решила она, Виктору можно все-таки дать еще один шанс. За три недели она получила от него три письма – и потом, тот профессор ведь все-таки добился Джозефины Марч!

Глава девятнадцатая

На следующий день Алекс не вернулся домой из школы, и Клара моментально встревожилась. Вряд ли это простое совпадение, что Алекс пропал именно тогда, когда в городе объявился его отец. Клара стояла посреди улицы, мысленно приказывая мальчику вернуться домой. «Мне придется обратиться за помощью, – думала она, – если он не вернется к пяти». Затем она решила, что можно подождать и до половины шестого. А к кому обращаться за помощью? В Совет? В полицию? Ни к тем ни к другим обращаться ей не хотелось. Тогда, может, к Аните и доктору Кардью? Нет, они тоже не годились. К Джулиану? Тем более нет. К миссис Гаррард? «Не говори глупостей!» – сердито одернула она себя.

Почему именно в такие моменты ей особенно не хватает Айвора?

В школе ей сказали, что мальчика там нет. Она уже хотела позвонить по домашнему телефону Бернарду, но это вряд ли имело смысл: Алекса там, конечно же, не окажется, а объясняться с сестрой Виктора при подобных обстоятельствах Кларе совсем не хотелось. Время мучительно тянулось. Прошло уже несколько часов. Остальные дети ничего о планах Алекса не знали, сколько бы Клара их ни расспрашивала.

– За завтраком он все разглагольствовал насчет промышленной революции, – сказала Рита, – и я велела ему заткнуться и сварить в котле свою толстую башку.

«Я смогу, я сумею с этим справиться», – уговаривала себя Клара. Собственно, иного выхода у нее и не было.

Было уже почти семь часов, когда она услышала, как открылась входная дверь, и на пороге обнаружила Алекса; но это был совсем не тот, привычный Алекс, а какой-то кривобокий, нервный, колючий мальчишка, насквозь пропахший мятными леденцами и еще чем-то странным, вроде жидкости для мытья окон; его и без того диковатые лохмы сейчас и вовсе напоминали лесную чащу.

Он вошел и швырнул свой блейзер на пол. Лишь через несколько секунд до Клары дошло, что он попросту пьян. Он потер руками лицо, пробормотал: «Меня сейчас стошнит» – и куда-то метнулся по кривой траектории, но не успел – его стошнило на лестнице.

Клара уложила его на диван в гостиной и пошла убирать загаженную лестницу. Кошка Стелла подошла, понюхала и отошла; дети что-то верещали на заднем плане, и когда Барри крикнул: «А это блевотина нам к чаю!» – все дружно заржали. Клара не выдержала и прикрикнула на них – с нее было вполне достаточно. БОЛЕЕ ЧЕМ ДОСТАТОЧНО. И дети тут же смолкли и куда-то убрались.

Чем же ты где-то там занимался? Может, все-таки надо было позвонить доктору Кардью? Но она не могла заставить себя поднять трубку.