Главные моменты – питьевая вода, продукты питания, электроснабжение были решены, и усовершенствованы ещё в годы, предшествовавшие что называется «массовому заселению территории». Родников тут было несколько, и все они сходились в низину северного края острова, где образовывали небольшое озеро, примерно в полутора километрах от скальной гряды, которая опоясывала всю эту тайную свободную республику. Снабжение продуктами Брайн решил довольно просто: зарегистрировал трастовый фонд в Гонконге, который регулярно оплачивал счета авиатранспортной компании, а она, в свою очередь, отчитывалась туда об оказанных услугах, а именно – доставляя один раз в три месяца груз с разными продуктами и лекарствами, сбрасывая его с малой высоты с борта небольшого самолёта в центре скального кольца по расчётным координатам. Подтверждение поступало с острова по спецсвязи, и деньги списывались со счета в банк доставщика. Кому они доставляли контейнеры, никто не знал, да кому какое дело до этого, тем более что существовал довольно жёсткий договор о неразглашении. Всё шло ровно. Даже сейчас, когда видимость островка была нулевая, лётчики исправно скидывали груз по координатам в океан. А что? За всё уплачено, извините, остальное – не наше дело. Также и местная фауна была довольно богата на фрукты, которые были круглый год. С экологией на острове всегда было всё в порядке, так что джунгли выдают свои подарки до сих пор. Электричество вырабатывалось небольшим каскадом гидростанций на двух запрудах, и одним специальным устройством, которое изготовил местный «Тесла» из проживающих, который появился тут через четыре года после появления первого поселенца. Он установил на самой высокой скале северной части каменного кольца небольшой металлический ящик, из которого один кабель выходил на миниатюрную антенну, закреплённую на самом пике, а второй кабель, заметно большего диаметра, спускался по стене на землю, заходил в маленькую подстанцию, в которую трое человек едва бы вошли, и уже оттуда по отдельным кабелям энергия поступала в центральное здание поселения и по домикам «граждан республики». С электричеством перебоев или проблем не было никогда. Этот же человек и обслуживал всё это энергохозяйство, никуда не лез, никому не мешал, так что никто даже и не представлял, чем он там занимается. А остальные проживающие были предоставлены были сами себе. В первые годы, а особенно при «заезде» в этот тайный пансионат нового «подопечного», как их с уважением называл мистер Эпштейн, требовалась квалифицированная медицинская помощь, по той простой причине, что организм каждого новенького был довольно сильно отравлен спиртосодержащими жидкостями разной степени очистки, и бесчисленным множеством разнообразных химических и органических веществ, употребление которых и убивало большинство им подобных по ту сторону скал. Можно сказать, что сюда, в госпиталь привозили тяжелораненых бойцов с фронта борьбы за освобождение сознания молодёжи всего мира. Их состояние и поведение в первые недели после поступления обязательно снимали на камеру, и торжественно вручали эти съёмки в момент «выписки выздоровевшего бойца из госпиталя». После всех перенесённых мучений каждый из этих пациентов был счастлив, что всё закончилось именно так, как и гарантировал им главный организатор этого пансионата. А в остальном они жили очень уединённо, редко собираясь на совместные посиделки в центральном здании, где размещались – госпиталь на три палаты, маленький концертный зал и студия звукозаписи с пятью отдельными помещениями для работы. Студия оборудована самыми последними техническими устройствами на момент появления первого музыканта. Нового оборудования с тех пор не поступало, так как на складе в студии имелось огромное количество комплектующих и запасных частей, что обеспечивало её бесперебойную работу, и позволяло в любой момент укомплектовать ещё с десяток подобных. Вообще, это здание было наполнено чудесами до самого чердака. И оно было не маленьким – четыре этажа, по бокам две двухэтажные пристройки, огромный подвал, вырубленный в скальном грунте. У подвала тоже было несколько слоёв в глубину – три. Самый последний использовался для склада запасных музыкальных инструментов, так как температурный режим для тонкостенных изделий из древесины разных пород никто не отменял. И там была, наверное, самая полная коллекция инструментов со всего мира. Были даже такие, названия и назначения которых никто не знал. «Вот куда можно употребить заработанные деньги, если не вливать их в горло, и не вдыхать их резко носом!», смеясь говорил изредка мистер Эпштейн. Это здание получило среди «местного населения» название «Домик Гудвина».

«А чем занимается конкретно каждый из этой тайной деревни, молодой человек, я не знаю, потому что свято чту местную Конституцию, текст которой я вам зачитал», – ответил на мой вопрос Джек. «А то, что сам видел, могу поведать в виде пересказа местного фольклора, если хочешь». Я был не против.

– За ними очень интересно наблюдать, если выпадает такая возможность. Как правило, это происходит случайно. Леннон, например, больше всего любит рисовать. Научился писать маслом. У него получаются отличные картины. И он, когда рисует, всегда включает магнитофон на запись при этом, и всё время танцует. Ну как танцует – кривляется, как макака в цирке. И – мурлычет какие-то мелодии. Наверное, потом что-то выуживает из этого. И к нему лучше не подходить, а то он цепляется, и начинает свои бесконечные истории рассказывать, уйти трудно от него – не отпускает никак. А сам никого к себе не приглашает. Бонзо постоянно столярничает, ну ты видел его уже. Всех тут стульями и столами обеспечил. Но на самом деле в это время он что-то сочиняет и обдумывает новые конструкции перкуссионных инструментов. Я тебе в студии потом покажу.

Моррисон оказался талантливым поваром. С кухни не выгонишь! Ему оборудовали большую кухню прямо в доме. Даже русскую печь воздвигли. Он у себя около дома довольно большой огород развёл, и в этой печи такой вкусный картофель запекает – пальцы можно отгрызть, когда её ешь. Джим со своим творчеством поступает как Бонзо, только тот табуреты разносит по всем домам, а он – свои блюда.

А вот Болан сильно подружился с Элвисом, вот эти двое постоянно что-то музыкальное сочиняют, а Элвис даже почти весь репертуар Марка перепел, и они это записали. Я слушал – волшебство, да и только! Как-то раз они сильно поскандалили, и подрались потом. И представляешь, этот хлюпик Марк так навалял Элвису, что мы с ним потом возились целый месяц. А дружок его в это время был главным его санитаром – с ложечки кормил, сопли ему вытирал, горшок выносил, ну и всё такое. Ну а тот, как выздоровел, всё равно на него обиделся, и год целый, наверное, с ним не разговаривал. Когда