– Я прошу прощения, мистер Рит, – сказала она, после небольшой паузы, – но почему я должна доверять Вашим словам? Вы – Главный советник и помощник Генриха Штайнберга.

– Именно поэтому я и пришел к вам, я знаю больше, чем кто-либо еще, и меня это беспокоит. Штайнберг хочет держать под своим контролем весь мир, чтобы, так сказать, не было сюрпризов, как кризис 2008 года, например. Люди так ненадежны, они постоянно придумывают какие-то глупости. Кто-то должен о них заботиться. Если вы этого не хотите, это сделает он.

– Люди в состоянии сами о себе позаботиться, – произнесла она. – Мы не вмешиваемся в их дела, мы наблюдаем и направляем их, но мы не можем так грубо вмешиваться в их жизнь. Мы просто не имеем на это права.

– Значит, вы бросите их на произвол судьбы, мисс Уотсон? Позволите Штайнбергу творить все, что ему заблагорассудится?

– Я не говорила этого, мистер Рит, но почему вдруг Вас так обеспокоила судьба человечества?

– Мне нет дела до человечества, – фыркнул я. – Может я и смогу защитить их от Штайнберга, но от самих себя? Боюсь, здесь я бессилен.

– Чего же Вы тогда хотите? – удивленно спросила она.

– Я хочу, чтобы он перестал убивать невинных людей, которые стоят на его пути.

– Каким образом Вы хотите остановить его?

– У меня есть несколько вариантов, – расплывчато сказал я, ни к чему выкладывать сразу все карты на стол.

– Знаете в чем разница между темными и светлыми силами? – вдруг сказала она. – Светлые избирают своего старейшину, выбирая достойнейшего, мудрейшего, того, кто обладает высокими моральными и лидерскими качествами. Темные завоевывают власть, в итоге, правителем становится самый сильный, алчный и амбициозный. Он редко останавливается на достигнутом. Он хочет больше и больше, и в итоге его жадность и ненасытность приводят его к гибели. Его свергают, и на его место приходит кто-то другой, такой же, как он. Поэтому светлые наблюдают за жизнью, а темные активно в ней участвуют.

– Вы полагаете, я хочу его свергнуть? – улыбнулся я.

– Вы мне скажите, – ответила она, внимательно наблюдая за мной.

– Все ждут от меня именно этого, – продолжал улыбаться я, – это логичное и понятное развитие событий. Ученик перерастает своего наставника и занимает его место. Даже Штайнберг ждет от меня чего-то подобного, и, возможно, таким и будет развитие событий. Возможно, я пришел сегодня к Вам как будущий лидер Темных сил, – усмехнулся я.

Она молчала, обдумывая мои слова.

– Опять же, возможно, и нет, – я пожал плечами. – Но я хочу, чтобы Вы услышали то, что я Вам сказал, и предприняли определенные шаги. Если Вы согласны со мной сотрудничать, то я буду держать Вас в курсе событий и оказывать Вам определенную поддержку. Если же нет, – вздохнул я, – мне придется искать других союзников.

– Ваше предложение беспрецедентно, мистер Рит.

– Но Вы верите мне, – я улыбнулся ей своей самой очаровательной улыбкой. – Вы знаете, что я говорю правду.

– Я знаю, – ответила она.

– И каким будет Ваш ответ?

– Я согласна сотрудничать с Вами, – после непродолжительной паузы сказала она.

– Отлично, теперь я должен где-то поставить подпись своей кровью?

– Подписываться кровью – это прерогатива Генриха Штайнберга, здесь для нас важнее Ваше слово.

– Что ж, – сказал я, – оно у вас есть.

Кивнув охраннику на входе, я отправился прямиком в кабинет Гэрета Прайса и Джонни Крафта. Я вошел в приемную и услышал голоса в кабинете. Кто-то очень серьезно ругался. Я остановился у дверей и прислушался, но не смог разобрать ни слова. Голоса замолкли. Выждав еще некоторое время, я заглянул в кабинет. Джонни Крафт стоял, отвернувшись к окну. Гэрет Прайс задумчиво покачивался в кресле. Я поздоровался с ними. Увидев меня, Джонни улыбнулся и сразу же поспешил пожать мне руку, а Гэрет поднялся из-за стола и передал мне конверт. Не разворачивая, я сунул его в карман и спустился в ресторан.

В зале было темно, в дальнем углу играл рояль. Я слышал эту мелодию много раз. Что-то из классики, но я забыл название. Мелодия была прекрасна, но невероятно печальна. Когда я услышал ее впервые, она напомнила мне о Санни. Помню, как сидел тогда в своей комнате в замке Наставника, обхватив руками колени и закрыв глаза, и видел заснеженный сад и его, стоявшего на коленях. Я и сейчас представлял эту картину, словно наяву. Я прошел дальше и увидел Адриану. Она сидела в темноте, и лишь свет неоновой вывески из бара освещал ее. Ее глаза были закрыты, а голова слегка откинута назад. Мое сердце сжалось от боли. Мне захотелось подбежать к ней, обнять, посмотреть в ее глаза, но я стоял на месте, боясь пошевелиться. В конце концов, я понял, что не в силах больше терпеть и вышел на улицу.

Осенняя ночь была тиха. Черное небо нависало над красными крышами домов. Я присел на ступени и закурил. Как же я мог быть таким слепым? Как не понял раньше? Почти год она была так рядом, а я не замечал… Чей-то хрустальный смех раздался совсем рядом. Я обернулся. Девушка смотрела на меня, испепеляя своей улыбкой. Волосы словно медь, взгляд как кинжал. Мой личный ангел смерти. Катаржина. Я поднялся. Она изящно, с особой кошачьей грацией, отступила на шаг назад. Стой! Я подскочил к ней и схватил за запястье. Не призрак, а создание из плоти и крови. Ее губы скривились в усмешке и, рассмеявшись, она растворилась в воздухе…

«Эй!», я почувствовал легкое прикосновение и вздрогнул. Я по-прежнему сидел на ступенях, Адриана склонялась надо мной, придерживая воротник плаща. Ее каштановые локоны касались моей щеки. Сделав над собой усилие, я улыбнулся ей.

– Позволь мне проводить тебя, – сказал я.

– Хорошо, – она улыбнулась в ответ.

Я поднялся, предложил ей руку и осторожно осмотрелся вокруг. Мы были на улице вдвоем. Какое-то время мы шли молча.

– Ты чудесно играешь, – наконец сказал я.

– Спасибо, – ответила она.

– Где ты научилась так играть?

– Я не знаю, – произнесла она, помешкав.

– Как так?

– Я сама для себя загадка, – усмехнулась она.

– Расскажи мне.

– Знаешь, было время, когда меня называли Ragazza senza passato – девушка без прошлого, и в общем-то так оно и есть. Своего прошлого я не помню. Меня нашли меня в пригороде Рима лет одиннадцать назад. У меня не было ни денег, ни документов. Кто-то пытался меня убить, и почти это сделал. У меня было два огнестрельных ранения и сотрясение мозга. Три месяца в больнице, а потом еще полгода по допросам, которые не давали никакого толка, – Адриана вздохнула и поправила сумочку. – Моим делом даже занималась международная полиция, но дело не стали предавать огласке. Думали, что тут замешана мафия или наркотрафик или еще что похуже. Никто не верил в мое доброе имя, ведь нормальные иностранцы в чужой стране не попадают в такие истории.