– Значит, ты не из Италии? Но почему Адриана?

– Адриана – потому что так звали детектива, который вел мое дело. Ну, точнее, его-то звали АдрианО, но он был единственным, кто хоть как-то поддерживал меня. С документами тоже вышла целая история. Итальянцы не хотели выдавать мне документы, они думали, что я аферистка и охочусь за итальянским гражданством. Больно надо. Только им все равно пришлось пойти на уступки, когда ни одно государство мира не призналось, что у них пропала некая гражданка. Расследование зашло в тупик. Дело закрыли, а меня выбросили на улицу. Тогда я решила сама взяться за свое расследование. Знаешь, иногда я думаю, что была какой-нибудь журналисткой и писала статьи про грязных политиков, за это меня и убили.

– Почему именно про грязных политиков?

– Потому что я знаю про них больше всего. Я включаю новости и каждое второе лицо мне знакомо. Я приезжаю в новую страну, и она мне знакома. Я уже объездила половину Франции, Испании, Германии. Я нашла столько знакомых мест, но ни одно из них не показалось мне домом.

– Как ты оказалась здесь?

– О, это забавная история. Я тогда жила в Вене, работала, как здесь, в ресторане. За барной стойкой встречается много интересных персонажей. Этих было двое, какие-то бизнесмены из Франции. Они говорили что-то про политику и очень громко спорили. Трудно было не прислушиваться к их разговору. Я знала, о чем они говорят, и что они оба не правы. Я сказала им об этом, на их языке, но они почему-то дико оскорбились этим. Они начали кричать на меня, чтобы я не забывала о своем месте, и требовали администратора. Я пыталась объяснить им, в чем была их ошибка. И тут вмешался Рив. Он сказал им, чтобы они оставили меня в покое, но они полезли в драку. Охранники их разняли почти сразу. Прибежал администратор. Он не стал долго разбираться, что к чему и выгнал меня. Из ресторана я ушла с Ривом. В тот же вечер он познакомил меня с Генрихом, и они привезли меня сюда.

– И Штайнберг не показался тебе знакомым?

– Показался, – улыбнулась она, я насторожился. – Его показывают по телевизору чаще, чем поп-звезд.

– А ты общаешься с ним?

– Нет, здороваемся иногда… Хотя, подожди, в самом начале он задавал мне похожие вопросы.

– И?

– И ничего, кажется, моя история его чем-то расстроила, но он больше никогда не пытался снова заговорить со мной.

– А когда ты увидела меня в первый раз, почему ты заговорила со мной на немецком?

– Я вижу кучу иностранцев каждый день, – улыбнулась она, – я умею отличить немца от француза, пускай он даже будет таким загорелым, как ты. И я знала кто ты.

Я поперхнулся от неожиданности.

– Рив рассказывал мне о тебе.

Рив. Черт.

– Он восхищался тобой, а когда ты приехал, он был безумно счастлив.

– Не могу представить его безумно счастливым…

– Ну да, он не самый эмоциональный человек на свете, – ответила она.

– Ты любишь его?

Она смутилась и опустила глаза.

– Да, – тихо ответила она.

Да. Я знал, что она скажет «да», но как ни странно не чувствовал ни грамма ревности.

– Так ты вообще ничего не помнишь? – спросил я.

– Иногда мне снятся странные сны, – ответила она. – Какие-то города, какие-то люди, но чаще всего я вижу замок.

Мое сердце остановилось.

– Очень старый, мрачный, серый. Мне снится зима и парень у огромного камина, но его образ постоянно ускользает от меня. Что с тобой?

Видимо я слишком сильно сжал ее руку. Я разжал пальцы и посмотрел на нее. Возможно ли такое, что после стольких лет это была действительно она?

– Что-то плохое произошло со мной, – сказала она. – Я хочу узнать кто я, но иногда мне страшно, что я узнаю правду, и она мне не понравится.

– Иногда лучше не знать правды, – произнес я. – Поверь мне.

– Может быть. Вот мы и пришли.

Мы остановились у подъезда.

– Спасибо, что проводил и выслушал.

– Обращайся, – я выдавил самую непринужденную улыбку, на которую был способен.

– Обычно я не откровенничаю о своей жизни, – сказала она, – но мне кажется, что я могу доверять тебе.

– Мне ты можешь доверить все, – я прикоснулся к ее щеке. – Спокойной ночи, Адриана.

– Спокойной ночи, Вальтер, – она вставила ключ и открыла дверь. – Пока! – сказала она и скрылась в подъезде.

Какое-то время я стоял на тротуаре, засунув руки в карманы. Холодный ветер трепал мои волосы, но я почти не замечал его. Мысли путались в голове. Я нащупал в кармане пачку сигарет, но она оказалась пуста. В другом кармане я нашел письмо от Штайнберга. Я открыл его и пробежался по строчкам. Внезапно я почувствовал, как у меня внутри все похолодело. Завтра… Завтра должен был начаться Апокалипсис.

Адриана шла по коридору к комнатам для персонала. Была поздняя ночь, босоножки натерли ей ноги, и она несла их в руке. Она засыпала на ходу, но увидев меня, она вздрогнула и едва не вскрикнула от испуга. И у нее был неплохой повод испугаться, ведь я сидел на полу, в простенке между двумя колоннами, и тер висок дулом пистолета.

– Вальтер, – она бросила босоножки и прямо в своей белой тунике села рядом со мной. – Что ты делаешь? – спросила она шепотом.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я.

– Гэрет отпустил меня домой, сегодня приезжают какие-то важные гости.

– Они уже здесь?

– Да, я видела, как они раздевались в гардеробе.

Я шумно вздохнул и почесал дулом подбородок.

– Что происходит?

В ее голосе звучала паника. Я посмотрел на нее, она была напугана. Сейчас или никогда. Я наклонился и поцеловал ее. Не знаю, о чем она думала в тот момент, но она ответила мне. Поцелуй длился недолго. И когда я открыл глаза, то обнаружил, что мы стоим на ступенях разрушенного храма на Римском форуме. Адриана с какой-то дикой смесью паники и восторга оглядывалась по сторонам.

«Как ты сделал это?» – спрашивала она.

Ее воображение дополняло мою случайную иллюзию давно позабытыми деталями. Луна, цикады, темные фигуры под сенью деревьев. Адриана заметила их. Сделала несколько шагов в их сторону, но они смотрели не на нас. Она подошла еще ближе, до них оставалась всего пара метров. Я знал их, шавки Штайнберга, ничего особенного, но с ними была Катаржина. На ее губах играла зловещая улыбка.

«Кто это? – шепотом спросила Адриана. – Куда они смотрят?»

Она обернулась и закричала. Я схватил ее, но было слишком поздно. Иллюзия развеялась, и мы снова оказались на полу. Я по-прежнему сжимал в руке пистолет и этой же рукой прижимал к себе Адриану. Она рыдала, содрогаясь всем телом. Может, мне показалось, но на ступенях храма я видел Алишу.