Трое оставшихся в тридцати метрах, не доезжая блок-поста, должны выйти на дорогу и остановить черную «Волгу» под видом обыкновенного армейского патруля. Близость самого блок-поста снимает возможные подозрения. Парни там смотрят через бойницы в противоположную сторону – на территорию противника. Но всегда могут некстати и на свежий воздух выйти. Тогда неприятности гарантированы. Сработать следовало за считаные минуты, чтобы остаться незамеченными.

Стрелки хорошо замаскировались. И все шло хорошо, гладко. Машину патруль остановил. Чтобы стрелять было удобнее и чтобы не бросилась в глаза «Волга», съехавшая неожиданно в кювет. Пули «винторезов» пробили стекло. Объект и охранник, сидящий рядом с водителем, были убиты наповал. Только, к сожалению, в охранника попало сразу две пули. И ни одной не досталось водителю – снайперы что-то перепутали при распределении ролей. Но водитель, забыв про включенный двигатель, не на машине решил сматываться, а бегом. Выскочил и тут же получил свою законную пулю в затылок из пистолета Стечкина с ПБС[2]. Сохно стрелял хладнокровно и точно. Моментально труп водителя был заброшен в салон автомобиля, «Волга» развернулась, проехала до поворота и через пару минут уже спокойно стояла в широком кузове «КамАЗа».

В это время, как потом рассказывали снайперы, остававшиеся пока на своем посту, вышел из блок-поста что-то услышавший или заподозривший сержант. На него уже были наведены три оптических прицела, но он, к своему и своей матери счастью, ничего не успел заметить. «Волга» уже свернула за поворот.

А на следующий день через информаторов была пущена «деза» – война между тейпами. Тем временем заместителя министра искали одновременно и преданные ему боевики, и заинтересованные в нем представители федеральных властей. Но найти его было уже невозможно. Спецназ следы оставлять не любит…

Правда, один след все же нашелся. В подвале дома, где жил заместитель министра, нашли тело измученного и израненного человека. В ящике стола нашли его окровавленные документы. Человек этот принадлежал как раз к «кровникам» объекта. Выстроилась версия – этого человека захватили и убили люди заместителя министра. А потом за него обязаны были рассчитаться родственники. Все по закону гор. И следовало ждать продолжения. В соответствии с тем же законом, который не умеет прощать даже простую обиду, не то что кровь.

– Ох и тяжелый был этот тип в подвале, – сказал со вздохом Сохно. – Я его туда через забор на себе тащил… Еле перелез…

– Бутылки в последнее время какие-то маленькие стали, что ли… – Сохно с демонстративным сожалением посмотрел на дно пустой бутылки – надо же, он и не заметил, когда водка кончилась. – На всем, стервецы, заработать пытаются…

– Рассказывай, рассказывай… – Игорь вытянул ноги и расслабился. – Мне тоже предлагали тогда работу в Чечне. Только не ликвидатором. Конкретно ничего не объяснили, и я отказался. Втемную работать не всегда люблю.

– Все лучше, чем на пенсию мизерную жить. Хоть унижения не испытываешь.

– Конечно, это так, только я отказался по другим причинам. Мне не Служба, а Контора предлагала. А я с ними как-то не сдружился.

– Понятно. Только мы в Чечне с ними в одной упряжке тянули. Помогали друг другу. Сведениями обменивались. Это наверху власть делят, а нам что делить с такими же парнями. Сам понимаешь, что там за обстановка была. Без поддержки не вытянуть. Вот и вытягивали друг друга. Я понимаю, у тебя старые счеты, но и там люди разные.

– Что делить – я тебе потом расскажу. А сейчас ты рассказывай. И уж не обессудь, я не из простого любопытства тебя пытаю. У сегодняшнего дня есть свои корни, и проросли они, похоже, довольно глубоко. Вот я и пытаюсь узнать, куда они тянутся, чтобы можно было за что-то ухватить.

– Я бы рассказал, только в глотке сушняк стоит неимоверный. Хоть кофейку бы… Попроси хозяйку.

– Татьяна… – крикнул Игорь.

Татьяна вошла, сразу отметила глазами пустую бутылку и убрала ее.

– Я так понимаю, что боевым соратникам бутылки хватит? – спросила она.

– Я, сестренка, за рулем, потому и не пью. А вот капитан Сохно обычно и пить не начинает, если у него в запасе ящика водки нет. Так что, если не жалко, расщедрись, будь добра.

Сохно расплылся в улыбке. Он признал старого командира. Водка вместо кофе – так понимать может только человек абсолютно свой. За которым и с которым можно куда угодно пойти.

– Да, мы таковские…

И Толик подмигнул хозяйке красным глазом.

Татьяна посмеялась, окинула капитана оценивающе, то ли на трезвость проверяя, то ли еще на что.

– Ну-ну… Водка в холодильнике. Ящика не наберется, но несколько бутылок в запасе есть. Распоряжайтесь сами.

– Благодарю покорно! – Сохно даже подпрыгнул на табуретке от почти детского восторга. – Просто расцеловал бы, честное слово, но командира боюсь, не так поймет и приревнует.

Сохно снова «промыл горло».

– Жажду утолил? И продолжай…

– Пожалуйста… Продолжаю, как заказывали… Да, командир, дела там, честно скажу, не всегда понятно обстояли, в Чечне – не во Вьетнаме…

* * *

Казалось, вышли из болот, и мошкары с москитами должно стать меньше. А в действительности на возвышенности их даже прибавилось. Тан объяснил это тем, что так по дням пришлось – как раз новые народились, молодые, голодные, кровушки человеческой желающие.

– Тут и так крови проливается, упиться можно. А им еще свежатинки подавай… – недовольно ворчал Сохно. – Совсем, сволочи, сожрали.

– Лучше уж комары, чем «береты», – вставил свое слово Слава Макаров. – Тем малой крови не хватит, тем всю отдай.

– Пока наоборот получилось, – мрачно констатировал Кордебалет. – У нас единственная потеря – ухо Толика. А «беретам» не повезло…

Отсутствие в районе дальнейшего действия американцев, отлично понимал Игорь, еще не гарантировало отдельной мобильной группе безопасность, хотя и делало ее продвижение более свободным. Идти решили по тропе – известной и утвержденной раньше, еще в Ханое, дорогой. Соблюдали тот же порядок. Опять стали попадаться мины. За полдня встретили три. Разминировать Игорь не разрешил. Так и оставляли их. Если тропы хожены, то крестьяне про мины знают, иначе…

Некоторая эйфория, вызванная удачным избавлением от боев в окружении, все же витала в воздухе, чувствовалась и в разговорах, излишне громких, и во внешнем поведении спецназовцев, даже в улыбках, не к месту вдруг проявляющихся на лицах. А Игорь отлично понимал, что ничто так не может подвести в трудную минуту, как расслабленность и благодушие. Так его учили – постоянное внимание, постоянная готовность.

Это очень трудный психологический момент. Долгая напряженность утомляет, расшатывает нервную систему. И готовить себя надо так, чтобы, соблюдая расслабленность, быть всегда готовым к действию. Даже дома Игорь заставил жену проводить с ним тренировки. Заходит он на кухню, а она в это время чайник ставит на газовую плиту. И неожиданно бросает ему в лицо резким кистевым движением коробок спичек. Он должен успеть поймать коробок или увернуться. Иногда летали предметы и потяжелее коробка – в самый неожиданный момент, чуть ли не в постели. Но так он себя готовил…