— Буду я ждать, пока ты хвост отрастишь, — нетерпеливо рявкнул Орм и отвернулся.

Это могло бы показаться мне смешным, если бы я не лежала растрёпанная, неумытая в постели в короткой ночной рубашке на голое тело.

— Талья? — я вопросительно взглянула на сестрицу.

— Это целитель, — она виновато улыбнулась, — которого мы ждали.

— В данный момент я никого не ждала, — не скрывая тревоги и возмущения, возразила я, — может, не стоило так бесцеремонно вламываться в мои покои, когда я сплю? Я ведь не при смерти, милая. И думаю уважаемому целителю отдохнуть бы и перекусить. Все же он с дороги. Нужно проявить понимание и заботу.

— Ну, я переволновалась с утра, — пробормотала она и смущенно зыркнула на старичка. — Простите за спешность.

— Тогда я приведу себя в порядок и сама к вам спущусь. Никто не против?

Я как могла — сохраняла спокойствие. Хотя в душе бурлили такие яркие эмоции. И радость, что целитель здесь, и возмущение, что мужчины ворвались в мою комнату, когда я в постели, и смятение оттого, что Орм застал меня такой...

Я представляла, что он сейчас видит перед собой: заспавшуюся девицу со спутанными волосами.

Но сильнее всего был страх, что мое уродство выставят на всеобщее обозрение. Никто, кроме Тальи, никогда не видел мое колено. У меня затылок прошибало холодным потом при мысли, что этот мужчина скривится, отвернется, или вовсе уйдет, когда я покажу ногу.

Поежившись, натянула одеяло повыше.

— Я только оденусь и умоюсь. Хорошо, — мой голос дрогнул, страх скрыть не сумела.

— Вышли все! — ответом мне было грозное рычание Орма.

Как ни странно, но и целитель, и Талья подчинились без лишних слов, и тут же скрылись из виду. Дверь в мои покои закрылись, в проеме мелькнуло озабоченное лицо генерала Стейна.

— А вы не желаете последовать за остальными? — осторожно намекнула я некоторым бесцеремонным, что девушке, то есть мне, нужно уединение.

— Нет, не желаю, Алисия, — его взгляд стал таким пугающе острым.

Подойдя к постели, он сдвинул одеяло и сел. Вот так просто.

— Что вы творите? Да как можно? — мое негодование прорвалось наружу.

— Да-да, — он активно закивал головой, — знаю, слышал, что лерду такое поведение не подобает. Что это возмутительно. Только вот, душа моя, я дракон и веду себя так, как и должен вести себя дракон со своей избранной. Что ты ворчишь? Что тебе не нравится?

— Вы вломились в мою комнату... — я беспомощно указала рукой на дверь.

— Да, — легко согласился он, — потому что я слышал твой крик с утра и, знаешь, мне много стоило не ворваться сюда. Вместо этого я обернулся и полетел за Валенсо. Он отличный лекарь. У него большой опыт в лечении травм и ранений. И магия его сильна. Я доставил его сюда и привел к тебе, чтобы облегчить боль. Так что ты рычишь на меня как подранок?

Я открыла было рот и поняла, что сказать-то мне нечего. Он проявил заботу так, как мог. И обвинять его в этом никоим образом нельзя. Но все же.

Поджав губы, судорожно подбирала слова.

— Да, нам стоило постучаться, признаю, — он улыбнулся вроде и тепло, но в глазах продолжал пылать этот неистовый огонек. — Просто позволь лекарю осмотреть тебя, Алисия. Не вредничай.

— Но вы выйдете, правда? — уточнила я в надежде, что он все осознаёт и признаёт, что ситуация крайне неприличная.

— Нет, — он довольно нагло усмехнулся. — Я останусь здесь.

Вот так да.

Тяжело вздохнув, я мысленно досчитала до пяти, чтобы не начать кричать на него.

Он меня не слышал!

Не желал признавать мое право решать за себя!

Он сам решил и на этом все.

— Генерал Орм, я не хочу, чтобы вы таращились на моё увечье. Это зрелище не про вас. Разве так сложно это понять? Или вы полагаете, что мне будет приятно выставить себя напоказ? Сестра, лекарь и более никого. Вы мне не муж и даже не жених, чтобы я показывала вам свое изуродованное тело. И встаньте с моей постели, мужчина вообще не должен на ней сидеть, тем более когда в ней женщина!

Нет, он не поднялся. Более того, склонив голову набок, усмехнулся. Словно я ему сейчас какую-то чушь неважную рассказала. Это разозлило еще больше.

— Генерал Орм...

— Калле! — рявкнул он зло в ответ. — Ты не желаешь слышать моих просьб, почему же думаешь, что я буду выполнять твои? И еще, ты ошибаешься, говоря, что я тебе никто. Да, еще не муж, но ты моя. И я буду присутствовать при осмотре. Смирись с этим.

— Нет!

— Алисия, а запрети мне. Давай, девочка, попробуй прогнать, — он все же поднялся на ноги, но от постели не отошел.

Уперев руки в бока, он возвышался надо мной скалой и, кажется, был настроен решительно.

— Я не хочу, чтобы вы видели мои ноги, — я сжала ладони в кулаки, сминая одеяло. — Что вам непонятно, генерал? Уйдите!

Приподняв бровь, он вдруг ухватил край одеяла и резко рванул на себя.

Растерявшись, я разжала руки и вдруг поняла, что сижу перед ним в одной короткой сорочке, едва прикрывающей бедра.

А он… Просто стоял и смотрел на моё колено, на покрасневшую кожу, на рубцы...

— Отвернись! — мой голос дрожал от подступающих слез. — Пожалуйста, уйди!

Такое унижение. Я чувствовала себя раздавленной.

— Алисия...

— Перестань смотреть! Прекрати! — прошептала, чувствуя, как слезинки собираются в уголках глаз.

Закрыв лицо ладонями, пыталась справиться с чувством полной беспомощности. Еще никогда я не ощущала себя таким уродом.

Отбросив одеяло на пол, дракон вновь сел на постель. Мгновение и я оказалась в его тесных удушающих объятьях. Прижатая к широкой мощной груди не могла ни вдоха сделать. Эмоции просто не давали дышать. Сжав кулаки, ударила его, вымещая всю свою боль. Он стерпел и ни слова не проронил в ответ.

Я ударила вновь, попадая по его плечам, груди, но почти сразу иссякла. Слезы предательски потекли по щекам.

— Убирайся, — прошептала севшим голосом.

— Нет, моя маленькая лера. Нет. Можешь гнать меня и дальше, бить, только я не уйду. Все равно буду рядом.

Чуть ослабив хватку, он потянулся рукой к подолу сорочки и приподнял его выше, обнажая всё уродство. Мужские пальцы скользнули по тонким белым шрамам.

— Двадцать лет боли… — выдохнул он. — Двадцать лет мучения.

— Хватит, — шепнула я, пряча лицо на его груди, — ненавижу жалость.

— Твоё право, Алисия, — потеревшись носом о мои волосы, он оставил легкий поцелуй на виске. — Ненавидь, но мою заботу тебе придется принять, потому что я не отступлюсь от тебя. Я никогда не уйду, моя нежная девочка. Погонишь — не сдвинусь с места.