явления, как Калишский погром. Как следовало из записки, германские солдаты, заняв город, как и их гитлеровские «детки» четверть века спустя, бомбардировали жилые кварталы из пушек и расстреливали гражданское население из пулеметов, чем вызвали его полный исход в сторону территорий, еще занятых русской армией. Между прочим, русским войскам, через две недели занявшим часть Восточной Пруссии, ничего подобного по части обращения с германским населением даже не приходило в голову. Вот и решайте, кто тут дикие варвары, опьяненные видом пролитой крови, а кто цивилизованные люди.

Потом, когда все закончится, надо будет послать черную метку кайзеру Вильгельму – например, бросив ему в кабинет на рабочий стол отрезанную голову коменданта Пройскера, виновного в случившихся безобразиях. Но первым делом следует решить, стоит ли пресекать погром на корню – что если это вызовет еще большие репрессии в отношении мирного польского населения, ведь у меня не будет возможности поставить в этом занюханном местечке гарнизон, чтобы оборонять его от натиска всей германской армии. И эвакуировать польских обывателей через порталы в свои собственные владения я тоже не хочу. Пусть с этими неумными гоноровыми панами возится кто-нибудь другой, а я пас. У меня и своих забот достаточно.

Впрочем, в Тридесятом царстве дела шли своим чередом. Получив известие об объявлении войны и начале военных действий, Ильич собрал свой Синедрион и объявил открытой седьмую историческую[15] партконференцию ЦК РСДП(б), на которую в качестве гостей с совещательным голосом были приглашены члены моей команды.

– Товагищи! – сказал он. – Только что поступило известие, что общеевгопейская война, котогую нам предрекал товагищ Сегегин, началась строго по расписанию. Царский режим вступил в нее одним из первых, и теперь, в силу своей гнилой природы, он должен пгенепгеменнейшим образом обосраться. Как и в прошлый раз, царские генералы погонят бедных солдатиков в безумные наступления, где те будут гибнуть тысячами, а русская армия будет терпеть одно поражение за другим. О том, как это было в прошлом других миров, вы все могли прочесть в местной библиотеке. В сложившихся условиях, имея союзником товагища Сегегина, владеющего неклассическими, прямо сказать, методами захвата власти, мы получили уникальную возможность провести социалистическую ревоюцию так, чтобы никто ничего не понял. В один прекрасный для нас момент товагищ Сегегин со своими людьми придет в Зимний дворец, предъявит полномочия свыше и скажет царю Николашке: «Бгысь, пготивный». А вот что будет потом, зависит уже от нас, партии большевиков: сумеем мы взять власть, выпавшую из рук царизма, или ее подхватят господа либералы. Слово по этому вопросу предоставляется товагищу Сегегину.

– Чтобы взять власть мягко и незаметно, вам следует исподволь проникнуть во все поры государственного механизма, – сказал я товарищам большевикам, пламенным и не очень. – При этом прямая агитация в стиле оборонческого воинствующего милитаризма для вас будет не только неестественна, но и вредна. Пусть этим делом пробавляются меньшевики и всяческие эсеры. Вместо того вам следует возглавить то, что в родные мне времена называлось гуманитарной деятельностью, собирать средства для раненных, комиссованных инвалидов, а также малоимущих вдов и сирот солдат и офицеров, погибших на фронтах за Отечество. И не делайте такие удивленные лица при слове «офицеры». Прапорщики-поручики и штабс-капитаны денежное содержание имеют меньше, чем квалифицированные рабочие, а гибнут в бою чуть ли не раньше своих солдат. Рота стреляет по врагу из положения лежа, а офицер стоит рядом с саблей наголо и подает команды. Особый шик при этом – «не кланяться пулям», ибо, как известно любому фронтовику, «твоя» пуля уже не свистит. И еще одно обстоятельство. Война непременно выбьет таких ухарей, и чтобы восполнить некомплект ротных командиров и субалтерн-офицеров, царский режим будет вынужден открыть школы прапорщиков военного времени, и контингент в них будут набирать из вольноопределяющихся, а также из грамотных нижних чинов. Через эти школы должно пройти как можно больше наших товарищей, чтобы большевизированной иметь не только солдатскую массу, но и непосредственно соприкасающийся с ней слой младших офицеров.

– Вот-вот! – воскликнул Ленин. – Большевизация армии, благотворительных общественных движений и хотя бы части госудагственного аппарата – дело архинужное и агхиважное. Везде должны быть наши люди, делающие нужное для народа дело. А если жандармы, или кто-нибудь еще, будет нам мешать, то товагищ Сегегин разбегется с этими нехогошими людьми по методу «Визит Каменного гостя к дон Жуану».

– Да, – сказал я, – разберусь. Но только и партия большевиков при этом тоже не должна призывать к поражению своей страны, ибо такой исход означает неизбежную иностранную оккупацию. Если кто-то желает России участи колонии Франции, Британии, Германии или любой другой страны, пусть заранее прячется от меня поглубже, ибо я найду его и убью без всякой пощады. Какой бы альянс ни победил в общеевропейском конфликте, он непременно постарается оккупировать территории «побежденной» России, чтобы получить прямой доступ к источнику продовольствия, строевого леса, железной руды, угля, нефти и, самое главное, бесплатной рабочей силы. И не надейтесь на революционные движения в европейских странах и на так называемую пролетарскую солидарность. Если тамошние буржуазно-демократические вожди пообещают французским, немецким, английским и итальянским рабочим и крестьянам бесплатные поместья с послушными славянскими рабами, то те похватают винтовки и яростной массой попрут в завоевательный поход на восток. При этом отдельные трезвые голоса ваших товарищей, призывающие к солидарности с русским народом, будут тонуть в безумном гвалте, одобряющем захватническую политику. Если такое случится, то для освобождения потребуется длительная и очень кровавая национально-освободительная борьба, совмещенная с гражданской войной, в которой у русского народа не будет союзников, одни враги.

– Большевики не поддерживают ведение агрессивных захватнических войн, – сказал Ленин, – но, поскольку на данном этапе для Российской империи эта война вынужденная, вызванная циничными провокациями империалистических держав, то мы не должны призывать агитировать за поражение своей страны. Вместо того мы должны сосредоточиться на критике провальных действий царского режима, защите прав беднейших слоев населения, инвалидов боевых действий, вдов и сирот, а также большевизации армии. Перед переходом ко второму этапу плана, то есть непосредственному захвату власти и провозглашению государства трудящихся, мы должны значительно усилить свое влияние во всех слоях общества и многократно увеличить численный состав партии. Нынешнее количество большевиков совершенно недостаточно для захвата и удержания власти. У нас повсюду должны быть свои люди, должен быть кадровый резерв, который мы будет бросать туда, где в этом возникнет необходимость. Кто за это решение, прошу поднять руки. Что, все «за», один только товарищ Зиновьев колеблется, аки тростник на ветру? А ну-ка Григорий Евсеевич, расскажите нам о ваших сомнениях…

В своем щегольском, с иголочки, костюме, при узком галстуке-тесемке, этот поц с тщательно уложенной пышной прической смотрелся среди