наделившего каждого правом выбора и свободной волей. И работорговцы тоже сами виновны в своих несчастьях, ведь могли же торговать на базаре финиками и смоквами, и остались бы живы.

– А как же порабощение человека капиталистом, когда колодок и цепей нет, а рабство есть? – искоса глянув в мою сторону, спросил Коба.

– Есть такие капиталисты – владельцы заводов, газет, пароходов, – ответил я, – которых можно с чистой совестью сажать на кол, потому что их функцию организации производства с легкостью может выполнить государство нового типа, учрежденное после революции трудящихся. Впрочем, в некоторых мирах известны случаи, когда революции не требовалось, и такое государство учреждал монарх-реформатор, понявший вдруг, что крупных буржуев он чиновниками заменить может, а вот рабочих и крестьян – тех кто кует металл, добывает уголь и нефть, растит пшеницу – ему заменять некем. Богатство государства определяется по благосостоянию трудящихся, а его сила, по преданности самых широких народных масс. Все прочие буржуи мелкого и среднего калибра, чья организующая функция не может быть заменена государством (ибо ему невместно заботиться о производстве ночных горшков и нижнего белья) должны быть закованы в цепи кодекса законов о труде. А пока таких законов нет, единственным способом борьбы рабочих за свои права остается забастовка, вплоть до полного удовлетворения их законных требований.

– Мы, большевики, так и делаем, – сухо произнес Коба, – и потому оказываемся в тюрьмах, ссылках и на каторге. Царский режим защищает интересы капиталистов как свои собственные, и потому мы не видим другого способа решения этой проблемы, кроме как низвержение самодержавия и социалистическая революция под руководством партии большевиков.

– Мне об этом известно, – кивнул я, – ибо доставать вас пришлось не из курорта в Монте-Карло. Будь уверены, что как только я порешаю все внешнеполитические вопросы, то тут же займусь внутренними делами России. За низвержение самодержавия не обещаю, вроде бы дела обстоят еще не так плохо, но вот Николай Второй слетит с трона непременно, ибо не по Сеньке шапка Мономаха. И социалистическая революция тоже будет, это я вам обещаю – если не снизу, то сверху. Я такие вещи делать умею. Все прочее вам объяснит товарищ Ленин, а сейчас, поскольку мы уже пришли, приглашаю вас на ужин. Дела делами, а прием пищи должен быть по расписанию.

В мире Содома идет шестьсот восьмидесятый день нашего присутствия, а в тысяча четырнадцатом году наступило второе августа. Несколько часов назад Германская империя объявила войну России. Пушки еще не гремят, а Балтийский флот уже выставил в Финском заливе мощные минные заграждения во избежание внезапного прорыва линкоров Хохзеефлотте к фортам Кронштадта. Франция и Британия еще не воюют, но там проводится всеобщая мобилизация. Одновременно крейсера Роял Нави покидают причалы Розайта и Скапа-Флоу, чтобы по получении кодированного радиосигнала из своего Адмиралтейства начать операцию по прерыванию германского судоходства, а также обстрелы побережья Второго Рейха.

Все происходит как в хорошем балете по заранее написанному либретто, без паники и суеты, так что легенду о внезапном начале Первой Мировой Войны можно спокойно скормить свиньям. Внезапно, с вероломного нападения Гитлеровской Германии, началась Великая Отечественная Война, а империалистическая бойня стартовала как по взаимному соглашению. Войну ждали, к ней готовились, строили наступательные планы, и при этом ни одна сторона не испытывала иллюзий, что ее можно предотвратить или отсрочить. Из этого можно сделать вывод, что французский трехгодичный закон о военной службе британский, германский, российский и австро-венгерский генеральные штабы заметили и приняли к сведению. Только немцы и австрийцы добровольно приняли на себя роль виновников войны, а их противники обрядились в белые одежды невинных жертв агрессии.

И вместе со мной этот вывод сделала верхушка РСДРП(б), чередовавшая наблюдение за текущим политическим моментом и изучение истории будущего в библиотеке. Собрать удалось десять человек, включая товарища Ленина. Из того же села Поронин вместе с Крупской доставили вечного приспособленца Зиновьева, а из Санкт-Петербурга – депутата Госдумы Петровского и члена городского комитета партии Михаила Калинина. Степан Шаумян прибыл из Баку, где он руководит Кавказским комитетом РСДРП(б), а из Шлиссельбургской крепости мы вместе с Коброй выдернули Серго Орджоникидзе, и теперь тот в нашей библиотеке изучает свою карьеру советского наркома тяжелой промышленности. Я уже сказал Ильичу, что черная и цветная металлургия – это как раз тот случай, когда национализировать предприятия можно и нужно. Из ссылок в различных недружелюбных к человеку местах Российской империи были вызволены Иван Белостоцкий, Сурен Спандарян, Иосиф Джугашвили-Сталин и пламенная большевичка Елена Стасова.

При этом с товарищем Кобой изначально было все ясно. Убедившись, что его не обманули и не заманили в хитровыделанную ловушку, он всю ночь проговорил с Лениным, а на следующее утро с полной отдачей включился в работу. Положение дел не изменило даже его знакомство с товарищем Сосо. У этого человека никогда не было братьев, и вот теперь в двух инкарнациях он брат сам себе. Решение Сосо оставить мир строящегося монархического социализма Коба одобрил, но сам из своего мира никуда уходить не собирается. И это правильно. Работы тут для большевика хоть отбавляй: доминантного императора вроде Михаила Второго на троне не предвидится, а будет ли там сидеть императрица Ольга Николаевна, тоже бабушка надвое сказала, зато создание первого в мире государства трудящихся более чем вероятно.

Но самым интересным явлением оказалась товарищ Стасова – не только яростная сторонница линии Ленина-Сталина, но и потомственная дворянка, а также хорошо образованный человек. При этом такой цельной, плотной, я бы даже сказал, кристальной ауры нет даже у товарища Бергман. Да, правильно сказал поэт: танки бы делать из этих людей, не было б в мире державы сильней. Едва только выслушав объяснения Ильича о том, что и откуда взялось, товарищ Стасова нырнула в библиотеку, и с той поры покидала ее только чтобы поесть и поспать. Поселили мы ее вместе с Кобой и Сосо в Башне Власти, и это злокозненное место ничего не смогло поделать с цельнокристаллической личностью товарища Стасовой. Очень хорошо, что этот человек на нашей стороне и ничуть не возражает против того, чтобы взять крепость самодержавия методом десанта вовнутрь, а не разнести на куски при помощи штурма разъяренными народными массами.

И вот настал роковой день, когда Российская империя оказалась непосредственно втянутой в войну. Утром второго числа передовые германские войска без боя вошли в приграничный польский город Калиш, заблаговременно оставленный русским гарнизоном. Ольга Васильевна подала мне докладную записку о том, что в связи с этим событием в ближайшие два-три дня следует ожидать такого