Рейнеке вглядывался в движения учителя, пытаясь уловить течения магии… но ничего не видел. Так всегда бывало — если ты стоишь рядом, ты ещё можешь что-то разглядеть, но если ты жертва — то ничего.

— Отлично! — заключил, наконец, учитель. — Теперь остаётся только ждать.

Рейнеке послушно кивнул и хотел уже сделать шаг, но взгляд старого мага пригвоздил его к центру круга.

— Я поручаю тебе наблюдение, — строго сообщил канцлер Ортвин. — Когда элементаль, наконец, сконденсируется, позови меня и мы закончим исследование.

Он хлопнул в ладоши и с сарая слетела крыша. Послышался стук, с которым обломки балок посыпались на землю снаружи.

— А… учитель… — отважился Рейнеке. — Что вы с ним сделаете? Когда он… сконденсируется?

— Посмотрим, — хмыкнул маг. — Я полагаю, мы проведём несколько опытов… нагревание, сжатие… если выяснится, что оно бесполезно, то можно попробовать смешать его с кислотными парами… но с этим мы торопиться не будем, я не уверен, что смогу восстановить его после реакции. Но наша цель — произвести в нём такие изменения, которые дадут нам власть над погодой хотя бы локально. На днях я пытался воздействовать на грозу, однако воздух не так-то легко даётся в руки. Я, однако, сумел достичь некоторых успехов с огнём и водой, и это будет нам на руку.

Рейнеке кивнул. В голове стоял шум. Надо было прервать заклинание учителя как можно скорее, надо было…

Канцлер Ортвин взмахнул рукой. Огонёк соскользнул к жаровне, по начертанной на полу линии побежал к Рейнеке… И вот юный волшебник стоит в центре огненного круга. Ему показалось, что он начинает задыхаться.

— Как тебе, мой мальчик? — с довольным видом поинтересовался старый маг. — И это только малая часть!

Он покивал сам себе и вышел из сарая.

Жизнь в небесах отличается от жизни на земле. Каждый день не похож на другой, каждое впечатление смывается новым. Воздух не оставляет следов, ветра не помнят прошлого. Я витала, наслаждаясь беспечной жизнью сильфа, пока не случилось… нечто странное. Что за существо затащил на небеса эльф? Оно было… чем? Душой смертного? Магия, переливающаяся в нём, была мне чем-то знакома…

Эльф назвал его вторым из трёх… моим вторым из трёх, тем, кто обрёк меня на унизительные оковы… Дальше помню плохо… ярость… гнев… ветра… я пришла в себя только когда из раздразнённых мной туч выпрыгнула саламандра и, вопреки всему, погналась за мной. А в ушах стоял откуда-то знакомый смех маленького эльфа…

Воспоминания делались всё… ярче? Твёрже?.. Ощутимей?.. Я стремительно обретала плоть, земной прах налипал на меня… нет… нет… снова… только не так…

Всё стало туманным, всё заслоняла пелена ядовитого пара… Я висела, так и не обретя смертную плоть, но уже перестав быть частью воздуха, в какой-то прозрачной клетке. Болело всё тело. Ныло в сердце. За пределами клетки всё казалось смутным… Но в стороне я увидела привязанную на цепи саламандру… Люди. Только им могло прийти в голову приручить это существо. Люди. Люди поймали меня в ловушку. На губах горчил вкус предательства. В стороне светилось… светилось… мой нож, пока ещё призрачный, но постепенно твердеющий! Он лежал рядом с чьим-то чужим, твёрдым, старым, давно не знавшим руки хозяйки… И в том, что они лежали рядом, тоже был вкус предательства.

И снова смех… знакомый мне смех рыжего эльфа.

Рейнеке, как заворожённый, следил за тем, как под стеклянным колпаком медленно проявлялся силуэт его возлюбленной. Ещё не обретя смертный облик, она бросилась на стенки колпака, забилась, как пойманная птица, заметалась… и вдруг ещё неясное лицо её загорелось гневом.

— Робин! — гневно прокричала девушка. — Робин! Я знаю, что ты здесь! Робин!!!

— Ну, здесь я, — отозвался маленький эльф, выкатываясь из какого-то тёмного угла. — Здравствуй, Л'ииикькая.

— Твои шуточки? — спросила я, пытаясь успокоить панику. Это состояние было куда хуже, чем ношение ненавистной смертной плоти. Сейчас я была скована чужой магией, а ведь сильфа нельзя поймать магией, сильфы магией питаются! В воздухе пахло болью и смертью. Медленной смертью. Я задрожала, понимая, что эта смерть — моя.

— Чуть что, так сразу Робин, — проворчал эльфёнок. — Я вообще здесь случайно.

— Ты?! Случайно?! — расхохоталась я. Смех получился невесёлый, горький. — Освободи меня!

Эльф покачал головой.

— Не я тебя поймал, милая, — объяснил он. — Не мне и спасать. Лучше поздоровайся.

Он кивнул в сторону и я только сейчас разглядела, что охраняла посаженная на цепь саламандра. Чудовище разрывалось между желанием сожрать меня и укусить заключённого в клетку из горькой магии смертного. От сына земли пахло чем-то знакомым… сладость… нежность… злость… предательство. Предательство?!

— Кто это?

— Не узнала? — гаденько засмеялся эльф. — Это твоё второе из трёх.

— Это?! — не поверила я своим глазами. — Это?!

Человек был… человеком… Не слишком похожим на встреченную на небе душу. Был он твёрдым, тяжёлым… от него пахло магией, травами и всё тем же предательством. А ещё от него пахло памятью. Памятью обо мне. Я заморгала, пытаясь сквозь неказистые черты разглядеть то, что я видела в нём, пока сама была человеком.

— Что я в нём нашла? — непонимающе спросила я эльфа.

Робин улыбнулся ещё гаже.

— Тебе нравилось, как он поёт.

Это прозвучало… неплохо.

— А он поёт? — уточнила я.

— Да уж конечно, — усмехнулся эльф.

— Может, хватит меня обсуждать?! — закричал человек. Голос его был… не такой противный, как у большинства людей. — И что такое второе из трёх?

— Я тебя не помню, — сказала я человеку. — Спой для меня.

— Вы с ума сошли?! — приглушённо возмутился смертный. — Лика! Тебе грозит опасность! Ты не понимаешь?! Робин! Помоги ей! Помоги мне! Ну, чего ты смеёшься?! Чего вы оба смеётесь?!

— Ты не знаешь добрый народ, — объяснила я. Смертный был… забавный… — Рядом с ними время течёт… иначе. Спой мне, сын земли. Мне нравится твой голос. Может быть, я тебя вспомню. Раз уж ты — моё второе из трёх, мне есть о чём вспомнить.

Смертный с приглушённым стоном опустился на землю.

— Что такое второе из трёх? — сердито спросил он.

Я посмотрела на эльфа. Тот пожал плечами.

— Это не моя тайна, — с неожиданной мягкостью сказал он.

Эльфы ничего не делают просто так. Если бы Робин считал, что смертному можно знать, он наплевал бы на все тайны в мире. Эльфы вообще не слишком ценят чужие секреты.

— Тогда я отвечу тебе на празднике добрых ветров, — решила я.

— Лика! — в голос закричал человек. — Ты в опасности!