не хотел, ну посмотри на меня… Все, все, не плачь, все будет хорошо, я люблю тебя… Я не хотел… Не делай так больше, никогда не делай. Ладно, я буду держать себя в руках, обещаю, но и ты обещай, что никогда не будешь так делать. Обещай – никогда, и все будет хорошо, я люблю тебя. – Он помогает ей подняться, говорит: – Ну же, мы остались вдвоем, давай воспользуемся этим, ладно? Пошли в сад, пошли, пошли в сад.

Внизу стол заставлен чашками и блюдцами, тарелка из-под печенья вся в крошках.

Он говорит:

– Давай я сам этим займусь?

Поправляет ей растрепавшиеся волосы, убирает прядку за ухо, а Сандрина задается вопросом: это напряжение между лопатками, этот пылающий кол – он теперь там навсегда?

Муж надевает ей на нос солнечные очки и говорит:

– Давай, ты справилась с приемом, я сам тут уберусь, ты заслужила отдых… Нет, погоди-ка…

Он открывает раздвижную стеклянную дверь, ведущую в сад, вытаскивает из сарая, что прячется за высокой живой изгородью, два шезлонга и раскладывает их. Это садовая мебель особого дизайна, очень дорогая, а потому ее надо беречь от солнца и осадков. Затем возвращается к ней с видом довольного собой мальчишки и снова говорит:

– Погоди, погоди!

Обходит ее и через несколько секунд возвращается с подушками, которые стащил с дивана.

– Смотри, так тебе будет удобно.

Сандрина следует за ним на автомате, чувствуя, как прохладный ветерок осушает ее щеки.

Он усаживает ее в шезлонг и говорит:

– Вот так! Сиди и не двигайся, а я пойду убираться.

Из дома раздается позвякивание посуды, он управляется за несколько минут и присоединяется к ней. С собой он приносит книгу, которая лежала у нее в сумке, а под мышкой у него журнал из тех, что он любит, – что-то об автомобилях, красивых, дорогих. Устраивается рядом с ней, и так они проводят вторую половину дня: он читает, время от времени с улыбкой оборачиваясь к ней, она смотрит в книгу и ничего не видит, время от времени для правдоподобия переворачивая страницу.

Когда начинает темнеть, он говорит:

– Что скажешь, может, сходим в кино?

Раньше, когда Сандрина жила одна, она часто ходила в кино и, даже когда переехала к нему, не оставила своей привычки. С ним она была в кино пару раз. Ей так хотелось прижаться к нему через подлокотники, целоваться в темноте, ведь в ту пору, когда она была подростком, подобного и близко не было. Но он всего этого не любил и к тому же считал, что женщине нечего делать одной в кинотеатре, и она перестала туда ходить. И если он предлагает пойти сейчас, то просто из желания загладить вину.

Он начинает перечислять названия фильмов; она вспоминает, что видела одно из них на афише, и говорит:

– Да, вот этот можно посмотреть.

Он говорит:

– Ты уверена? Выглядит как ерунда… Может, лучше этот?

Она говорит:

– Да.

Ей все равно. Единственное, что сейчас важно, – это то, что он снова стал самим собой. Таким, как вначале. Добрым. Он только что плакал вместе с ней, он снова мужчина, который плачет.

Они едут на машине смотреть фильм, в зале он обнимает ее. На экране женщина прижимает к груди пухленького младенца, и Сандрина пытается ни о чем не думать. Потом они идут в ресторан, он заказывает паэлью на двоих, наполняет ей тарелку, и она ест и ест, надеясь, что ее не начнет тошнить. Он часто так делает: заказывает для них по своему выбору и настаивает, чтобы она доела все до крошки… тем самым он как бы говорит, что полнота ее не портит. Иногда он даже с раздражением спрашивает, зачем и для кого именно она хочет похудеть. Этим вечером ей не хочется спорить, она думает об одном – чтобы все прошло спокойно и они легли спать. Она хочет поскорее забыть этот день. У нее есть на это право, и она знает – бывают такие дни, которые в счет не идут.

11

Утром ее муж звонит Кристиану и долго с ним говорит. Он в саду, на нем джемпер, потому что похолодало. Сандрина в доме. Окна закрыты, она ничего не слышит. Кристиан – адвокат. Вначале она пыталась давать мужу какие-то советы, но он предпочитает общаться с Кристианом; Кристиан – его друг, а она… секретарь в юридической конторе, это совсем не то, что ему нужно, ведь она знает гораздо меньше Кристиана.

Разговор заканчивается спустя час; он берет куртку и говорит, что поедет к Кристиану, так будет проще. Сандрина спрашивает, вернется ли он к трем, и он говорит, что не знает. Скорее всего, ему не хочется снова сталкиваться нос к носу с чужими людьми, которые будут сверлить его глазами, – с полицейскими, теперь еще с психотерапевтом, которая стала последней каплей. А вдруг эта доктор Бенасса заявится вместе с Каролиной, когда та привезет Матиаса? Сандрина знает – он ненавидит мозгоправов. Тут уж она его хорошо понимает – ей тоже не понравилось, как эта женщина смотрела на них вчера.

Она терпеливо стоит в гостиной; ее муж проверяет, все ли бумаги на месте, и застегивает портфель – он делает так каждое утро перед уходом на работу. Направляется к двери – она не шевелится. Он возвращается, обнимает ее и наконец говорит:

– Слушай… нет, я не хочу их видеть. Я приеду потом, часам к шести.

Он уезжает; Сандрина подходит к окну и смотрит на опустевшую площадку для машины. Потом убирает со стола, он не притронулся к завтраку, потому что короткий звонок Кристиану превратился в долгий разговор. Если ее муж вернется к шести, нет смысла оставлять завтрак на столе. Она складывает салат в таппервер – к счастью, она не успела добавить соус, так что салат не пропадет, – прячет сыр в холодильник и режет ломтиками фенхель. Грызет ломтики и смотрит в окно – нет, он не вернулся. Узел между лопатками слегка расслабляется, дышать становится легче.

Уже почти два часа.

Она поднимается на второй этаж. Луч солнца освещает коридор, в воздухе танцуют пылинки; утром она все вычистила, все пропылесосила, собрала всю пыль, но с пылью бороться бесполезно.

На пороге комнаты с полками она мгновение колеблется, потом входит и открывает окно. Смотрит вдаль, как вчера Каролина. Разворачивается. На полках стоят коробки с нитками и пуговицами. Она подходит и перебирает катушки. Каролина надежно спрятала паспорта в глубине корзины, конечно же, ничего