Только теперь свихнувшийся кочегар заметил Сварога. И этобыл уже не человек, а дикое существо в обличье кочегара, готовое радипризрачного мерцания рвать горло кому угодно. Руки завороженного потянулись клопате… Безумец вскочил на ноги и бросился вперед.

– Мое!!! – всколыхнул сонную тишину почти звериныйвопль.

Убивать кочегара в планы Сварога никак не входило. И безтого экипажа – раз-два и обчелся. Тем более справиться с безумцем труда несоставляло. Шаг в сторону, удар под дых, подсечка. И для верности – оглушающийсверху… Кочегар без сознания простерся у ног. Нехай немного вздремнет, авосьразум вернется…

Теперь черед вредного камешка. Сварог брезгливо поднял егодвумя пальцами и отправил в топку. Как перегоревшая лампочка полыхнул синийогонь, и марево рассеялось. Далее следовало срочно поставить кочегарам смену иобъявить по кораблю боевую тревогу. Ведь корабль подвергся вражескомунападению. «А кто скажет, что это не нападение, с тем я сам не знаю, чтосделаю», – пробормотал Сварог под нос.

Найдя грязную, всю в угольных отпечатках ладоней трубуголосоотвода, Сварог поднатужился и заорал что есть мочи:

– Кто в рубке?!

Пять, десять секунд ответа не было. Неужели Рошаль так и незаступил на пост? А может, Сварог – последний, кто пытается сопротивлятьсякозням неведомого врага?.. Он помчался обратно в ходовую рубку. Перепрыгиваячерез комингсы, барабаня подошвами по трапам и не захлопывая за собой крышкилюков.

– Маскап покидает машинное отделение. Доложил вахтенныйматрос Норек!

Ан нет, еще один здравомыслящий остался на свихнувшемсякорабле.

– Срочно смену кочегаров к машине!

– Матрос Норек не имеет права покидать пост!

Сварог ухватил бойца за шкирку и подогрел коленом под зад:

– Приказ шторм-капитана, мразь! Бегом марш!!!

Либо помог поставленный командирский голос, либо неуставныевзаимоотношения, либо специально для матросика-гидернийца ввернутое зловещее«шторм-капитан», но Норек проворно побежал за сменой…

Нет, ну черт-те что творилось на корабле – старшийохранитель и по совместительству грам-капитан Гор Рошаль в рубке находился, ито спасибо. Он стоял, облокотившись на штурманский стол, и смотрел на графаГэйра весьма странно. Будто впервые видел. Тут бы ему и отвесить доброготумака, как вахтенному матросу, так ведь нет, привык Сварог, понимаешь,цацкаться с соратниками…

– Почему не вышел на связь? – рявкнул командир.

– Только что над кораблем пролетела стая гигантскихптиц. Похожих на ворон, только клювы кривые, – усталым, монотонным голосомпроскрипел беглый царедворец с таким видом, будто на ежегодном балу в честь днярождения наследника престола пересказывает затасканную сплетню.

– Ну и что?

– Они пролетели, ни одна птичка не села на палубу.

– Ну и что?

– Птица, летящая над морем, не должна пропускать любуювозможность передохнуть. Откуда она знает, когда представится следующий шанс?..

Сварог сообразил, что, хотя Гор бубнит совершенно спокойнымголосом, на самом-то деле он находится на грани истерики. Такой же истерики,каковая мытарила самого благородного лара полчасика тому и до сих пор прячетсягде-то в закоулках души…

– Птицы не садятся передохнуть в двух случаях, –полуобморочно бубнил Гор Рошаль, – когда внизу их поджидает опасность иликогда их преследует что-то, от чего может спасти только скорость…

– Прекратить!

Вот тут-то Сварог не выдержал и позволил себе выплеснутьнапряжение. Стравить, так сказать, пары – он отвесил паникеру внушительнуюоплеуху. Рошаля подняло в воздух и всей массой жахнуло в переборку, едва нераскроив бедолаге затылок о край открытого иллюминатора.

Хотя, если быть справедливым, то удар его величества былздесь совершенно ни при чем. Некая сила и самого Сварога подбросила точно также, грудью швырнула на штурвал. Снаружи на палубу обрушились тонны воды, тугаяструя плеснула и в иллюминатор. Палуба заходила ходуном, со штурманского столапосыпались секстанты, линейки, прочие причиндалы… Вздыбившаяся пучина с двухсторон объяла борта корабля и сдавила, как питон душит неосторожную макаку.Верхнюю палубу по самую маковку завалило морской пеной – пены было столько,будто «Серебряный удар» разом взяла на прицел сотня-другая пожарных машин.

А далее под сердцем засосало, и броненосец невесомой щепкойухнул в глубокую воронку. По всему кораблю проплыл зубовный скрежет. Гигантскаяволна, рожденная подземным толчком где-то в океанских пучинах, побежала ужевпереди корабля, к горизонту, оставив взвешенные в воде водоросли, сорванные сдалекого дна.

У Сварога вдруг появилось стойкое чувство дежа-вю: такое ужепроисходило – при захвате корабля, только тогда рядом был не Рошаль, а рулевойДикс, и волна была не в пример меньше, но в общем и целом – очень даже похоже.Спасибо Диксу, надоумил в свое время, как надо держать корабль к волне, не то…

Окажись под килем недостаточная глубина, эта волна была быгораздо выше. Она или захлестнула бы броненосец, или утащила его в водоворот,или переломила бы корабль на гребне. Если бы Сварог не развернул «Серебряныйудар» кормой к волне, корабль опрокинулся бы в бездну… Ну, было и еще миллионслучайностей, сумма которых сберегла экипажу жизнь. Конечно, корабль еще качалои трясло, словно в лихорадке, но все последующие удары волн по сравнению спервым внезапным шквалом можно было считать детским лепетом.

Сварог, отчаянно пытаясь выглядеть бравым (нопредусмотрительно впившись рукой в ближайший поручень), пренебрежительнохмыкнул сквозь зубы:

– Павлины, говорите…

– Нет, очень похожие на ворон, только клювыкривые, – испортил триумф педантичный Рошаль.

В рубку влетел, на ходу заправляя рубашку в штаны, Олес.

– Олес, двух матросов подними и вместе проверьте, неотвалилась ли где бортовая броня – щиты могло вывернуть вместе с заклепками,нет ли течи в швах и стыках. Во всех!

Вот так-то, други мои. Поднаторели мы в морском деле.Поневоле понимать станешь, когда прижмет…

Олес не стал объяснять, что никого будить уже не надо: водахлынула в незадраенные люки, в кубриках чуть было не началась паника – дескать,тонем, – паника, которую пришлось пресекать зуботычинами и оплеухами. Олесразмашисто кивнул и покорно умчался в трюмы, на пороге едва не столкнувшись свсклокоченной Клади. Перво-наперво боевая подруга подняла и поставила в центропрокинутое кресло. Села на него и ледяным тоном вопросила:

– Ты можешь мне объяснить, что происходит? Мы тонем?

– Барахтаемся, – уточнил Сварог.

– Сначала из меня чуть не вытрясло позапрошлогоднийзавтрак, а когда я вышла в коридор, пол по щиколотку оказался залит водой…