Атилесе. Да, эти вояки тоже знают, что та­кое страх: Росас рыдал, как ребенок, и бился головой о стену, узнав о мятеже в Часкомусе[301], к нему в дом доставили одиннадцать громадных сундуков, были собраны вещи, и он отплыл за час до того, как пришло известие о победе Альвареса. Бога ради, никогда не бойтесь этих терро­ристов! Иначе горе народам, которых ждет такая судьба! Тогда им до­стаются сентябрьская резня[302] и пирамиды из человеческих голов, вы­ставленные на базарах!

В Ла-Риохе, вопреки приказу Факундо, оставались одна девушка и священник: Севера и падре Колина. История Северы Вильяфанье — это чувствительный романс, волшебная сказка о странствующей беглянке-принцессе, самой прекрасной в свои времена; иногда она одета пастуш­кой и молит о ночлеге и корочке хлеба, в другой раз спасается от ка­кого-нибудь страшилы-великана или кровожадного Синей Бороды. Севера имела несчастье пробудить страсть в тиране, и не нашлось никого, кто осмелился бы оградить ее от яростных притязаний Факундо. Но не толь­ко одна добродетель заставляет Северу сопротивляться обольстителю: здесь и непреодолимое отвращение тонкой души нежной, изящной жен­щины — ей ненавистна грубая сила, которая собирается осквернить ее красоту. Порой случается, что прекрасная женщина готова чуть-чуть поступиться своей честью, чтобы немного приобщиться к славе знамени­того человека; но высокое имя избранника судьбы вовсе не унижает и не порочит ее, и прекрасный цветок не превращается в чахлый колючий репейник, торчащий среди луговых трав; слава, влекущая женщину,— единственная причина слабости набожной мадам де Ментенон[303]; то же приписывают мадам Ролан[304] и многим другим женщинам, пожертвовав­шим своей репутацией во имя соединения со знаменитыми мужами. Се­вера сопротивляется долгие годы. Однажды она чудом избежала отрав­ления, когда Тигр угостил ее инжиром; в другой раз сам Кирога в от­чаянии принимает опиум, пытаясь лишить себя жизни. Как-то ей едва удается вырваться из рук приспешников генерала, которые пытаются рас­пять и обесчестить ее; в другой раз Кирога застает Северу врасплох во дворе ее дома, хватает за руку, до крови бьет по лицу, швыряет ее на землю, топчет сапогами и разбивает ей голову. Бог мой! Неужели нет никого, кто защитил бы бедную девушку? У нее нет родни? Нет друзей? Если бы так! Она принадлежит к самым знатным семьям Ла-Риохи: ге­нерал Вильяфанье — ее дядя; ее братья — очевидцы всех этих злодеяний; когда она прибегает в церковь и, во спасение своей чести просит свя­щенника спрятать ее за алтарь, тот захлопывает перед нею дверь. Севе­ра бежит, наконец, в Катамарку и укрывается в монастыре. Два года спустя Факундо оказывается в тех краях, врывается в убежище и велит настоятельнице вывести к нему всех затворниц. Увидев его, одна из них, вскрикнув, падает без чувств. Ну, не великолепный ли это романс? Да, то была Севера!

Но вернемся в Атилес — здесь вновь собирается войско, и Кирога по­лон решимости восстановить репутацию, потерянную в боях при Табладе, ведь речь идет о славе серьезного персонажа — это гаучо, на пле­чах которого немалый вес загубленных душ. В руки Факундо попадают два унитария из Сан-Хуана: молодой чилиец Кастро-и-Кальво и Але­хандро Карриль. Кирога спрашивает одного из них: «Сколько ты дашь за свою жизнь?» — «Двадцать пять тысяч песо»,— отвечает тот дрожа.— «А ты?» — обращается он ко второму.— «Я могу дать только четыре ты­сячи; я торговец, и больше у меня нет». Посылают в Сан-Хуан за день­гами, и вот в кармане уже столь дешево доставшиеся тридцать тысяч песо на военные расходы. Пока ждут деньги, Факундо держит пленни­ков под рожковым деревом, приказав им изготавливать пули, и платит за работу два реаля ежедневно.

Власти Сан-Хуана знают, что родные Карриля собирают выкуп, и решают использовать метод Факундо в своих целях. Это гражданские власти, хотя и федералистские, и потому они не решаются расстреливать горожан; в то же время они не в состоянии завладеть деньгами унитариев. Издается приказ об отправлении в ставку Кироги заключенных городских тюрем; матери и жены, зная, что такое Атилес, одни раньше, другие позже, собирают необходимую сумму, чтобы вернуть своих близких с пути, ведущего в логово Тигра. Вот так Кирога правит одной лишь магической силой своего наводящего ужас имени.

Когда братья Альдао уже укрепились в Мендосе и в Ла-Риохе не осталось ни одного человека, старика или юноши, холостого или жена­того, способного держать оружие, Факундо отправляется в Сан-Хуан, где было много зажиточных унитариев, и там решает создать свою штаб- квартиру. По прибытии он распоряжается всыпать шестьсот плетей од­ному достойному горожанину, влиятельному и богатому. Кирога собствен­ной персоной следует за лафетом, на котором возят умирающую жертву по всей площади. Факундо очень пунктуален во всем, что касается этой стороны правления; он не то, что Росас, который, попивая мате[305], из глубины своего кабинета раздает отрядам масоркерос приказы — те их исполнят, а он взвалит потом на федералистский энтузиазм народа вину за зверства, заставившие содрогнуться человечество. Полагая, что этих предварительных мер недостаточно, Факундо велит доставить одного хро­мого старичка, о котором поговаривают, что он — бакеано-проводник и помог скрыться нескольким беглецам, и тут же отдает приказ расстрелять его; ему не дают ни исповедаться, ни произнести хоть слово — Посланец Божий не заботится о том, чтобы его жертвы исповедовались.

Итак, общественное мнение подготовлено, и нет такой жертвы, кото­рую не был бы согласен принести город Сан-Хуан ради защиты федерализма — налоги распределяются без возражений, и оружие появляется из-под земли; Факундо скупает ружья и сабли у всех подряд. Братья Альдао одерживают победу над унитариями, нарушившими соглашение, подписанное в Пиларе, и тогда Кирога направляется в Мендосу. Там господствовал бессмысленный террор: ежедневно по приказу Инока со­вершались убийства — подробности я описал в его биографии. Город оце­пенел от страха, но Факундо было необходимо еще и самолично под­стегнуть ужас, который наводило повсюду его имя. Схватили нескольких юношей из Сан-Хуана — эти-то, по крайней мере, принадлежат ему. Од­ному из них он задает вопрос: «Сколько ружей вы можете доставить нам через четыре дня?» Молодой человек отвечает, что если ему дадут время, он поручит кому-нибудь достать оружие в Чили и пошлет к себе домой за деньгами, а там видно будет. Кирога повторяет вопрос, тре­буя ответить определенно, сколько будет ружей.— «Ни одного!» Через минуту понесли закапывать труп, и еще шестерых задержанных санхуанцев вскоре постигает та же участь. Затем тот же вопрос задается и письменно и устно арестованным жителям Мендосы, и ответы более или менее удовлетворительны. Объявляется преступник высшего ранга —