Когда за окном купе поплыли незнакомые городские пейзажи, товарные станции с заведёнными в тупиковые ветви составами и, наконец, платформа Московского вокзала — у Саши замерло сердце, похолодели руки, мороз прошел по спине неприятной змейкой. Ноги налились свинцом.

Поезд зашипел и остановился, говор колёс сменился тишиной, потом во всех купе зашевелились, заговорили, в коридоре уже топтались с вещами самые нетерпеливые пассажиры, громкий смех, обрывки фраз, а за окном на перроне толпились встречающие, заглядывали в Сашино купе, улыбались, махали руками. Лихо подкатывали тележки носильщики.

Сашу охватило оцепенение. Он понимал, что надо встать и идти, бессмысленно цепляться за спасительную тесноту купе. Раз уж приехал, придётся довести это до конца. Надо встретиться с Сергеем и сразу всё сказать. Всё как и есть…

Почему он раньше не сделал этого? Саша много раз задавал себе жгучий вопрос. ПОЧЕМУ? Да ясно почему — он боялся, несомненно, всё случилось от трусости, унизительной и жалкой.

Сергей станет презирать его, посмеётся. Саша больше всего боялся этих насмешек и всё время оттягивал момент объяснения, а надо было раньше! Тогда бы не дошло до такого. То письмо Сергея, что теперь делать с ним? Что делать с теми словами? Если бы он мог, если бы имел на это право, то какие горячие и нежные слова сказал бы в ответ! А сейчас он должен сказать правду. И навсегда расстаться с мечтой. Он не может стать женщиной, он не может любить Сергея как женщина, он ничего не может, бесстыдный жалкий лгун…

Но надо идти. Проводница уже два раза заглянула к нему, а он всё сидит в купе, как пришитый к скамейке. Надо идти!

Сашин поезд прибыл на ближнюю платформу, и потому искать дорогу к бюсту Петра Первого не понадобилось. Вот большие раздвижные автоматические двери, за ними зал. Как страшно! Страх — вот что завладело всем Сашиным существом. Ещё несколько шагов, двери откроются и…

Сейчас сердце его разорвётся от страха.

Ещё можно убежать. Но как хочется увидеть, услышать его голос. Пусть он сердится, упрекает, кричит, пусть что угодно, но только бы один раз услышать его.

От волнения всё плыло у Саши перед глазами, в суете и вокзальной мельтешне он никак не мог различить отдельно никого, всё сливалось в непрерывно движущуюся картинку.

Где же бюст? Вот там, в центре зала, и там же… Сергей!

В строгом костюме, с букетом бледно-красных роз. В тысячу раз лучше, чем на фото! Жаркая слабость охватила Сашу, на глаза навернулись слезы, стало так остро жаль Сергея. Он ждал все дни, как и обещал. Странно, все спешат, а Сергей стоит. Он, наверно, давно уже здесь. Вот посмотрел на часы. Да, да! Он правда ждал каждую первую субботу месяца. И радость горячей волной захлестнула сердце Саши. Он ждал!

Сергей, вероятно, почувствовал Сашин взгляд, повернул голову и скользнул глазами по вошедшим в автоматические двери.

***

Он уже привык ждать здесь и не особенно надеялся на встречу, но сегодня было как-то иначе, больше волнения. Ожидание Сергея становилось всё более нетерпеливым и нервным, он не мог справиться и поминутно смотрел на часы. Поезд прибыл.

Но нет, Алекс не приехала, среди тех, кто вошел в вестибюль, женщин не было. Двое мужчин внесли тяжелый чемодан, потом мимо Сергея прошли ещё трое, один за другим, и снова только мужчины, как будто женщины тут вообще не проходят. Какая глупость! Вон ещё один, мальчишка в джинсах и легкой светлой куртке. Этот совсем без вещей, небольшая сумка на ремне через плечо, наверно, этот мальчик тоже встречает кого-то. Может, ему больше повезёт.

Значит, Алекс не приехала. А может… Сергей нащупал в кармане пачку сигарет, вытянул одну, достал зажигалку и быстро пошел на перрон к большому табло. Вот здесь Сергей просмотрел зелёные светящиеся строчки — всё так: прибытие в 12.20, поезд не опоздал. Ну что себя проверять, ведь обо всех прибытиях и отправлениях подробно объявляли, он всё слышал.

О поезде Тольятти — Санкт-Петербург объявили десять минут назад. Даже самым медленным шагом она бы уже успела дойти от платформы до вестибюля.

Сергей закурил. После большого перерыва, а он держался и не прикасался к сигаретам месяца полтора, закружилась голова.

Что за чёрт! И надо же было пообещать Алекс ждать здесь по субботам. Дурак! Очень надо ей приезжать. Она и на письма-то не отвечает.

А может, заболела, или мало ли что ещё? Беспокойство за Алекс тут же притушило обиду. Может, ей плохо, а он сердится на неё.

И почему его не покидает странная уверенность, что она здесь. Ещё раз посмотреть в вестибюле? Сергей бросил сигарету, вернулся с бюсту Петра, из центра зала снова оглядел зал — никого похожего на Алекс. А этот мальчик всё стоит там, у входа, и тоже ждёт. Как глупо выглядит ожидание. Ну, а сам-то он хорош? Влюбленный с букетом…

К досаде и раздражению Сергея примешивалось жгучее сожаление о несостоявшейся встрече. Он так ждал! Это уже четвертая неделя, и — ничего.

Сергей нахмурился, глубокая складка легла между его бровей, плотно сжались губы.

Больше ждать он не станет — этот раз последний!

Сергей повернулся спиной к выходу на вокзал и пошел к стеклянным дверям, которые вели к метро и в город. Он убыстрял шаг, скорее отсюда, мимо светящихся витрин с никчемными безделушками и всем, что люди таскают с собой в дорогу.

А вот ресторан. Потянуло запахом пережаренного мяса, острых приправ, захотелось войти, напиться. Но не на вокзале же, до такого он ни разу не опускался. Рестораны есть и на Невском.

Сергей вышел из здания вокзала, пересёк внутренний двор, дальше под арку и в город. В метро сейчас ему не хотелось, лучше побыть на воздухе, покурить, пройти пешком…

Букет роз полетел в ближайшую мусорную корзину. Сергей глубоко вздохнул и окинул глазами широкое пространство Площади Восстания. Всё! Всё кончилось, он больше не станет ждать Алекс. И чтобы не было никаких недомолвок, он напишет ей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍У книжного магазина на той стороне площади слева от гостиницы есть Интернет-кафе. Написать ей прямо сейчас! Сказать, что она добилась своего, что больше ничего нет, что они свободны друг от друга и что он не станет больше её ждать. Никогда!

Сергей шел не разбирая дороги, толкнул на пешеходном переходе через Суворовский проспект старушку, машинально извинился, остановился на красный сигнал светофора, но всё так же на автомате. Да, сейчас он всё скажет, а потом подальше от людей. Не в ресторан, домой. Никого не хочется видеть. Никому ведь нет до него дела в этом чертовом городе. Да и в целом свете.