Баронесса замотала головой, и двинулась дальше с лицом мученицы.

Она не хотела говорить мне, где находится поместье, решив, что я и так уже захватил в пути слишком много власти. А девчонки этой дороги не знали.

Однако шагов через пять в подол платья Аделаиды вцепился малиновый куст, и наша процессия встала.

Вася, он брёл последним, недовольно хрюкнул.

– А ещё ты можешь взять самый тяжёлый мешок, ты же хозяйка, – подначил я. – Ты даже можешь меня нести! Я слабый и беспомощный усладитель женщин!

Аделаида фыркнула и сдалась. Она пропустила вперёд охранниц и указала им направление, в котором следовало двигаться.

Пару раз мы останавливались, Мидора и Лярис падали на траву и слушали, приникая к земле, но преследователи отстали.

Дорога шла под горку, и шагали мы бодро. В какой-то момент я даже песенку затянул:

Мы идём, нас ведут, нам не хо-о-чется!

До привала ещё далеко!

Труп туриста в ущелье полощется,

Где-то там далеко-далеко!

Клюнул Дору жареный петух!

Мидора с Лярис мигом подхватили припев. Аделаида сморщила губы:

– Ты где такой ерунды набрался?

– Как будто ты в турпоходы никогда не ходила? – фыркнул я. – И в летний лагерь тебя родители на всё лето не сдавали?

– В летний лагерь сдавали, – вздохнула баронесса. – Может, из-за него я и гарем завела.

– Ты поди с вожатыми там крутила? – развеселился я. – Или сама была вожатой? Ай-я-яй!

Я вспомнил про “Пьяную помятую пионервожатую”, но и про ошейник тоже. И сумел промолчать.

– Не была я вожатой, – вздохнула Аделаида. – Страшная я была, и ноги у меня были толстые. Никто из мальчиков со мой не дружил и на танец ни разу не приглашали. Когда у нас устраивали танцульки, я потом весь вечер в кустах ревела.

– А гарем тут причём? – не понял я.

– Потом я выросла и стала вполне себе ничего, – пояснила Аделаида. – Тут многие себе игровую внешность приукрашивают, а я – примерно такая и есть. Только я теперь точно знаю, что мужчины – красивеньких любят. И теперь они у меня под сапогом! Все! Все!

Она в раздражении топнула ногой и… пропала.

И тут же тропинка подо мной начала рассыпаться на песок и ветки, и я закричал, проваливаясь в яму:

– Мидора! Лярис!

Охранницы шли по бокам от тропинки и в яму не свалились. Вот только в кустах ещё и засада сидела.

Раздался звон мечей, яростные крики девочек.

Мы с Аделаидой им уже ничем не могли помочь. Вылезти-то никак.

Яма была не очень большая, но глубокая, и я не мог достать руками до края. Вместе с нами в яму свалились и ветки, но тонкие и не пригодные для лестницы.

– Ну вот, – тихо и жалобно сказала Аделаида. – Теперь они нас поймают. И отыграются на мне, за весь мой гарем.

– Кто? – удивился я.

– Не знаю, – сказала Аделаида. – Наверное, Эскобариха с бандой. В этой игре всё совсем не по правилам! Никто не смел на меня нападать! Так не честно!

И она зарыдала.

Наверху закричала Лярис. Это был крик боли.

Я ощутил, как внутри меня всколыхнулась злость, всё тело подобралось, зрение прояснилось, как в подземелье. Пальцы скрючились, превращаясь в когти.

Я зарычал, разбежался и, взлетел по отвесной стене ямы шагов на пять. А дальше вцепился пальцами в корни растений, рванулся и вылетел на поляну!

Перед ямой Мидора и Лярис, спина к спине отбивались от дюжины мечников совершенно разбойничьего вида.

Одежда была на них разномастная, околосредневековая. Из защиты – на ком кольчуга, на ком кираса или просто стёганная рубаха.

Мечи у них были короткие, однако орудовали они ими ловко: плечо у Лярис уже пересекала окровавленная царапина.

Меч, говорите? Не пробовал?

Яша во мне оскалился и прыгнул на ближайшего противника, сбивая его с ног, а я выхватил оружие.

Не умею, говорите, мечом?

Я распрямился над поверженным телом и швырнул меч, словно метательный нож, в толстяка, который наседал на Мидору.

– Он вылез! Вылез! Слава Закату! – заорали мечники, увидев меня.

И всем скопом полезли в драку.

Они были странные. Небольшого роста, самый высокий – на полголовы ниже меня. И трупы их вообще не пугали.

– Васька! – заорал я, не понимая, куда подевался индрик-зверь. – А ну сюда, скотина ленивая! Дави их! Мидора, Лярис, прикрывайте меня со спины!

И врубился в жидкий строй нападавших, размахивая мечом как придётся и сбивая с ног сразу двоих.

У третьего я выхватил меч, четвёртому врезал лбом в лицо так, что кровь брызнула во все стороны.

– Васька-а!

Сзади донеслось возбуждённое хрюканье. А потом мимо меня пронёсся индрик-зверь, как танк расшвыривая нападавших.

– Что, съели?! – заорал я, увидев, что на ногах уже только пятеро. – Кто вы такие? Чё вам надо?

Кусты заволновались, и оттуда появилось ещё полдюжины мужичков с мечами и копьями.

Индрик-зверь развернулся и стал не спеша наступать на них, наклонив рогатую голову.

Мужики были без щитов, а потому выставили копья и стали так же медленно отступать под защиту кустов.

Схватка застопорилась, и я наконец смог рассмотреть нападавших.

Они были похожи на неписей, все какие-то одинаковые, стриженные под горшок. А вот оружие было разномастное – у кого-то короткий меч, типа гладиуса, а у кого-то – натуральное мачете или казацкая сабля.

– Сдавайся, Закат тебя раздери! – донеслось сзади.

Это очухались те, кого раскидали мы с Васей.

– Зергиус! Там кусты шевелятся! – закричала Мидора. – Там ещё кто-то в кустах! Я не вижу! Темно!

Я обернулся. Яша и в темноте видит не хуже, чем днём, и я надеялся разглядеть новых нападающих.

И вдруг света стало больше, и глаза заломило.

Я прищурился, смаргивая слёзы, и увидел, как из-за деревьев выходит колдун, что надел на меня ошейник.

Он злобно скалился и держал на ладони пылающий шар.

Глава 18. В которой в плен попадают примерно лишь все

– Это ракета НАСА?

– Конесьно, наса ракета. Сья же есё?

Я, признаться, просто офигел от этого зрелища.

Одно дело в кино смотреть на всякие файерболы, а тут… Стоит настоящий живой человек, и просто держит огонь в руке!

Нет, я знал, конечно, что это игра и