Дани со вздохом кивнула. Наконец стало ясно, почему маркиз выбрал именно Джинни.

– Что, значит, отец сохранил тебе жизнь только из-за этого? Да, он был непростительно жесток, но неужели он действительно мог бы убить собственного ребенка?

– Сестру хотел убить, но… – Маркус внезапно замолчал и смертельно побледнел.

Дани сделала очередной шаг в его сторону и тихо спросила:

– Что же произошло, Маркус?

– Отец… – Кулаки его сжались, и он снова умолк.

Дани же вспомнила его тело, покрытое шрамами. Закусив губу, она спросила:

– Твои шрамы… Это он сделал?

Он кивнул и с болью в голосе заговорил:

– Когда мать в последний раз вернулась домой и родилась Каролина, отец напился, ужасно напился. В ту ночь я прятался в постели, а родители ругались. И то, что он говорил… Это был пьяный безумный бред! Он кричал, что Каролина – не его дочь, хотя фамильные черты – светлые волосы и зеленые глаза – свидетельствовали об обратном. Думаю, он возненавидел ее. И родители очень громко кричали. Причем мать… она была в истерике, умоляла его оставить Каролину в покое и клялась, что она его дочь. Я не все расслышал, так как вдруг раздался ужасный гром. Потом я узнал, что это отец кулаком пробил столешницу.

Дани снова закусила губу, изо всех сил стараясь молчать; а по щекам ее струились слезы.

– Отец всегда был… вспыльчивым, и я очень рано научился избегать его. Я ужасно его боялся. А ночью… Мать угрожала оставить его навсегда. А потом на лестнице раздались его гулкие шаги, и он кричал, что не позволит ублюдку жить под его крышей. Он направлялся в детскую, к Каро. И я сразу понял, что он собирается сделать. А ведь Каро… Она была такая маленькая, такая хрупкая. И она улыбалась каждый раз, когда видела меня. Бедняжка не знала, что я, как последний трус, прятался от отца. Я очень ее любил, а она – меня. Я хотел защитить ее, и…

Слезы струились из глаз Дани, а маркиз продолжал свой рассказ.

– И я тогда побежал в детскую, стараясь опередить отца. Каро спала, держа крохотный пальчик во рту. Я схватил ее и спрятал в бельевой кладовке в коридоре. Когда же отец добрался до комнаты… Он был в ярости, потому что не мог найти ее, а я…. От его удара я пролетел через всю комнату. И перед глазами у меня поплыли цветные пятна. А потом он схватил меня за рубашку, и я почувствовал исходивший от него запах спиртного. Тут мать с криками влетела в комнату и набросилась на него, пытаясь меня защитить. Но он вытолкнул ее из комнаты и запер дверь. После чего снова меня ударил, рыча от ярости. Он требовал, чтобы я сказал, где Каро.

Сердце Дани бешено колотилось. Она не хотела слушать дальше – и так знала, что он собирался рассказать, но при этом точно знала, что эту историю Маркус еще никогда никому не рассказывал, и поэтому она должна была выслушать все до конца.

– Я молчал, и тогда он достал нож, который всегда носил в сапоге. Он и раньше мне им угрожал, а сейчас сказал, что порежет меня, если я не скажу, где Каро. Но я все равно молчал, так как был уверен, что он убил бы ее. Я и теперь в этом уверен.

Тут маркиз вдруг вздрогнул и покачнулся. И Дани поняла, что в этот момент он снова переживал тот ужас. Она покрепче обняла его, надеясь, что это успокоит их обоих.

– Я по-прежнему молчал, а он впадал в безумие. И вдруг обхватил меня за шею. Я сопротивлялся и боролся, но он был намного больше. Намного сильнее. Я заплакал, когда ощутил… прикосновение стали. Она впивалась так глубоко, и было так больно… Но я не мог закричать. Если бы я закричал, Каро бы заплакала. И тогда он бы нашел ее.

Дани всхлипнула, утирая слезы. А маркиз, не глядя на нее, продолжал:

– Иногда я думаю, что он остановился бы, если бы я ему сказал. И, наверное, моя жизнь сложилась бы иначе, если бы в тот вечер я остался в постели.

– О, Маркус!..

Он посмотрел на нее потухшим взглядом, полным боли.

– Может, я был бы нормальным, Дани. И, может быть, ты бы смогла меня полюбить.

«Значит, я ему небезразлична? – промелькнуло у Дани. – Ох, в его жизни было столько боли… Неудивительно, что он никому не доверяет».

Забыв обо всех своих опасениях, Дани сейчас действовала по велению сердца. Она хотела сделать маркиза счастливым, хотела, чтобы он понял, какой он замечательный. Не отрывая взгляда от его зеленых глаз, она прошептала:

– Маркус, если бы ты тогда не спас Каро, ты бы не был сейчас таким добрым и отзывчивым.

Он посмотрел на нее с удивлением. Потом провел ладонью по ее волосам и пробормотал:

– Ты знаешь, какая ты красивая?

Дани распахнула глаза, а он взял ее за подбородок и, проводя большим пальцем по нижней губе, с улыбкой добавил:

– Очень, очень красивая…

Она непроизвольно закрыла глаза и провела языком по его пальцу. Тотчас же его руки обвились вокруг нее, соединяя их вместе, а она прижалась лбом к его груди, наслаждаясь теплом мускулистого тела и немного пряным запахом, присущим только ему, Маркусу.

Он прижал ее к себе еще крепче, а затем, чуть приподняв пальцем ее подбородок, прошептал:

– Посмотри на меня.

Дани заглянула в его глаза, а он с печалью в голосе проговорил:

– Это все зря. Я не принц твоей мечты. Я страшный и угрюмый человек с сомнительной репутацией, подверженный приступам отчаяния и гнева. Я не для тебя, прекраснейшей из женщин.

Дани тяжело вздохнула и вспомнила о ждавшем ее согласия графе и об отце. Она понимала, что должна была согласиться с Маркусом и позволить ему уйти, – но не могла выдавить ни слова. И она очень сомневалась в том, что сможет пережить подобные мгновения с графом Хемзуэртом. Наверное, у нее будет с ним спокойная и беззаботная жизнь, но без всяких испытаний, – а ведь только они могут по-настоящему сблизить женщину и мужчину. А вот Маркус… Дани знала, что они с ним были связаны не только физически. И сейчас, глядя на его обезображенное лицо, она вдруг поняла, что не сможет оставить его этой ночью. Ведь иначе он подумал бы, что не нужен ей.

– Нет, Маркус, ты ошибаешься, – прошептала она, крепко схватив его за руки и не позволяя ему уйти. – Поверь, я никогда еще не встречала такого человека, как ты, – красивого и снаружи, и изнутри.

Он фыркнул и пробормотал:

– Ты, малышка, ненормальная. Да еще и слепая. Я ведь ужасный…

Она улыбнулась.

– Ты чудесный, Маркус.

Она его поцеловала, и он замер, не отвечая на ее поцелуй. Дани уже решила, что Маркус оттолкнет ее, но тут он, наконец, пришел в себя и ответил на поцелуй со всей страстью. Плед, прикрывавший плечи, с тихим шорохом упал на пол, но Дани даже не заметила этого. В какой-то момент она вдруг почувствовала, как Маркус возбужден, однако не отстранилась, – напротив, еще крепче к нему прижалась. Эмоции переполняли ее, и она, наслаждаясь поцелуями и ласками Маркуса, словно пьянела от них.