Но ее пьяный партнер вдруг крепко к ней прижался, и его губы коснулись ее уха, когда он прошептал:

– А вы очень хорошенькая, миледи.

Многие были бы польщены. Но Дани, напротив, почувствовала отвращение.

– Сэр, думаю будет лучше, если мы присядем, – пробормотала она.

Его затуманенный взгляд чуть прояснился, и он заявил:

– Нет, еще один танец.

– Я думаю, одного вполне достаточно. Пожалуйста, немедленно меня отпустите.

Пьянчуга прищурился и еще крепче прижал ее к себе. Дани поморщилась от его зловонного дыхания, когда он опустил лицо к ее шее. Она хотела уйти. Сейчас же!

Дани попыталась освободиться, но тщетно – хватка пьяного партнера стала еще сильнее. Сердце девушки гулко забилось – было ясно, что ситуация выходила из-под ее контроля.

Тут вдруг раздался громкий рык – и пьянчуга исчез из поля зрения. А в следующее мгновение Дани увидела маркиза, державшего беднягу за горло, так что ноги его болтались в воздухе. Потрясенная, Дани потянула Маркуса за рукав.

– Сейчас же прекрати! – крикнула она.

Маркиз же выглядел ужасно. Лоб его был покрыт испариной, а руки, державшие задыхавшегося пьяницу за горло, заметно дрожали. И было очевидно, что он в ярости – Дани впервые видела его в таком состоянии. Она в ужасе отступила, а Маркус, встряхнув ее партнера по танцам, прорычал:

– Держись от нее подальше, ясно?!

Бедняга, уже посиневший, утвердительно закивал. Маркус тут же отпустил его, и тот рухнул на пол. Дани шагнула к нему, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, но разъяренный великан потащил ее к двери, и она не сопротивлялась – лишь оглянулась и с облегчением увидела, что окружающие помогали ее пьяному «кавалеру» подняться на ноги.

А Маркус, тяжело дыша, произнес только одно слово:

– Идем?

Но разве у нее был выбор? Она кивнула, и маркиз, схватив девушку за руку, потащил ее вверх по лестнице, к их комнатам. Остановившись в узком коридоре у своей двери, он проворчал:

– Ты не должна была танцевать с этим мерзавцем.

Она прекрасно это знала, но какое он имел право указывать ей, что она должна, а что не должна делать?

– Я могу танцевать с кем хочу, Маркус.

Его лицо исказилось от гнева, став еще более безобразным, чем обычно.

– Он ведь тебя чуть не поцеловал!

Дани открыла рот, собираясь возразить, но тут же закрыла его. Почему она должна оправдываться?! И она вовсе не поощряла того мужчину!

– Дани, что ты за женщина? Неужели хотела, чтобы он тебя поцеловал? Тебе что, понравилось, как он тебя тискал? А как же твой жених? Как же… – Маркус внезапно умолк, и в глазах его промелькнула боль.

– Что значит «тискал»? – пробурчала Дани.

– А то и значит. Я ведь все видел.

Тут уж Дани всерьез разозлилась. Да за кого маркиз ее принимал?! Не выдержав, она закричала:

– Ты осел, Маркус!

– А твой жених, должно быть, франт. Уж лучше быть ослом, чем франтом.

Дани попыталась высвободить руку. Борясь со слезами, она выпалила первое, что пришло в голову:

– Нет, он не франт! Он настоящий живой человек, а не призрачная тень!

Маркиз заморгал, и его глаза наполнились болью. Он выпустил ее руку, и плечи его поникли. Дани тотчас пожалела о своих словах, но было слишком поздно. Она всхлипнула, и по щеке ее поползла горячая слеза. Маркус же тихо прошептал:

– Вы правы, мисс Грин. Я не подхожу вам. Да и вообще никому.

Он открыл свою комнату и, переступив порог, тут же захлопнула за собой дверь.

Дани снова всхлипнула и, задыхаясь от слез, побежала по коридору к своей комнате.

– Что же я наделала? – прошептала она.

Желание твое – закон,

Ответь, не бойся, я уйду:

Мой вид тебя не ужасает?

«Красавица и Зверь»

Дани долго сидела на кровати, глядя на ту же стену, что и утром. Она решила, что белый – отвратительный цвет. Безжизненный и унылый. Наконец она утерла рукавом слезы и приготовилась ко сну – раздевшись до сорочки, аккуратно сложила платье, заплела на ночь волосы. Ох, никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой.

Но ей следовало взять себя в руки. Она должна была сама позаботиться обо всем. Ей никто не нужен, никто!

Тяжело вздохнув, Дани забралась в постель и подтянула колени к подбородку. Она хотела бы повернуть время вспять и все изменить. Ах, как было чудесно, когда Маркус подарил ей красивое платье! И она думала, что он собирался поцеловать ее там, в деревне, – она очень этого хотела.

И ведь у Дани были самые лучшие намерения, когда она нашла другой вход в гостиницу. Она хотела помочь маркизу. А потом этот гнусный пьяница попытался ее поцеловать и… Казалось, все, что она делала, Маркус воспринимал неправильно.

Что ж, может, так даже лучше. Ведь ей следовало сосредоточиться на освобождении Джинни, но… Ох, едва ли это у нее получалось, когда Маркус находился рядом. Он был то нежным и страстным, так что заставлял ее сходить с ума от желания, то вдруг становился холодным и словно каменным.

Но почему же она сказала ему… то, что сказала? Она ведь знала, что эти ее слова ужасно его обидят. Наверное, она должна перед ним извиниться…

Дани закрыла глаза, пытаясь заснуть; ей очень хотелось, чтобы день, наконец, закончился. Но благословенное забвение не наступало. Она долго ворочалась с боку на бок, потом в конце концов улеглась на спине и уставилась в коричневый потолок, который возненавидела. О, если бы она знала, что скажет Маркусу, когда завтра его увидит, то так бы не беспокоилась.

Негромкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. «Стоит ли открывать? – подумала она. – Ведь внизу веселится толпа пьяных мужчин, и любой из них мог забрести сюда…»

Снова раздался стук – уже погромче. А затем послышался знакомый рык, и сразу все стало ясно. Но готова ли она сейчас говорить с Маркусом? Ведь она так и не решила, что ему скажет.

Вздохнув, Дани завернулась в плед и подошла к двери. Разве она только что не обдумывала, как восстановить отношения? И если она сейчас откажется это сделать, то другого шанса, возможно, не представится.

Подняв защелку, Дани отворила дверь. Маркус молча, с ничего не выражавшим лицом, прислонился к дверному косяку. Дани тут же поняла: что-то не так. И действительно, он был сейчас… каким-то странным.

– Могу я войти? – спросил он наконец.

Дани отступила, пропуская его в комнату. В какое-то мгновение она подумала: «Не оставить ли дверь открытой?» Но тогда их разговор могли бы подслушать. Повернувшись к двери, Дани снова ее заперла. Маркус же смотрел на нее запавшими глазами; казалось, он был очень расстроен, – впрочем, как и она.