В свете последних событий все утренние разбирательства сЛидой отошли у Кати в голове на задний план. Хлопнула дверь туалета, по плиткепроцокали каблуки. Женщина, не задерживаясь, прошла в соседнюю кабинку, и Катяобмерла от страха — когда она выйдет, то неминуемо заметит торчащую из кабинкиногу в туфельке, а потом увидит Катю и завизжит на весь клуб. Явится охрана исразу же обвинит Катю в убийстве — а кого еще подозревать, если она прячется вкабинке рядом с трупом? И Катю передадут милиции, либо же она снова попадет вруки людей дяди Васи, и это еще хуже, потому что из слов Павла Катя твердопоняла лишь одно: она для дяди Васи опаснее динамита.

Стараясь двигаться как можно тише, Катя подхватила горемыкуза плечи и попыталась втащить внутрь кабинки, чтобы дать плотно закрытьсядвери.

«Ну это же надо, какая Лидка тяжелая, а вечно на диетесидела…» — мимоходом удивилась она. Все нормальные человеческие чувства куда-товыветрились, остался лишь страх — не липкий ужас, от которого теряют голову ине помнят себя, а спокойные, постоянные, неотступные деловитые опасения, когдатело и ум становятся особенно быстрыми и голова просчитывает все вариантыспасения не хуже самого лучшего компьютера.

В соседней кабинке слышалась характерная возня, потомполилась вода, Катя напрягла все силы, и мертвое тело сдвинулось с места.Что-то звякнуло и покатилось Кате под ноги. Она заперла дверь на задвижку иперевела дух. Женщина мыла руки перед зеркалом, потом, надо полагать, раскрыласумочку и выронила ее содержимое на пол. Она чертыхнулась, и Катя снова обмерла— вдруг снизу что-то можно увидеть… Но дверца кабинки закрывалась плотно,незнакомая женщина собрала свои мелочи и ушла. Катя перевела взгляд на тело. Унее и раньше почти не было сомнений в том, что Лида может быть жива — у живогочеловека не может быть такого лица. Теперь же она отбросила последние сомнения— только покойник может быть таким тяжелым.

Что она делает здесь, опомнилась Катя, нужно уходить отсюдакак можно быстрее, пока еще кто-нибудь не появился. Она наступила на что-тотвердое и наклонилась. Совсем рядом были выпученные Лидины глаза и синее лицо,но сейчас это не произвело на Катю большого впечатления, за прошедшие сутки онанагляделась всякого. Она нашарила под ногой непонятный металлический предмет,который оказался обычным магнитным ключом от электронного замка. Катя поднеслаего к глазам. На ключе не было никаких надписей. Единственное, что отличало егоот тысяч точно таких же ключей, — это необычный цвет. Как правило, такиеключи делают из серой пластмассы, этот же был светло-зеленым.

Катя хотела бросить ненужную вещь, но вовремя вспомнила проотпечатки пальцев и сунула ключ в карман джинсов от Versace, которые ейпорядком надоели за нынешние сутки. Но о том, чтобы переодеться, вытянуться начистых простынях или хотя бы просто откинуться на спинку мягкого кресла ипосидеть минутку, прикрыв усталые глаза, не могло быть и речи.

Но пожаловаться на жизнь некому, да к тому же пока она жива,так что все не так плохо. Катя задержала дыхание и выскочила из кабинки,пробежала до двери, бросив мимолетный взгляд в зеркало — вид, конечно, таксебе, несвежий и утомленный, но волосы не растрепаны, и в глазах нету дикого блеска.

Перед дверью туалета она ни с кем не столкнулась иоблегченно перевела дух. Теперь никто не свяжет с ней убийство Лиды Дроздовой.

Хотя положение ее было ничуть не лучше, чем прежде: онаснова была без денег, без телефона, снова не знала, куда можно идти и комуможно доверять.

Впрочем, доверия к людям в ней осталось еще меньше, чемнесколько часов назад.

Ее предал человек, которому она доверяла безгранично,которого считала одним из самых близких людей. Предал подло, цинично.

Стараясь не думать об этом, Катя протискивалась сквозьтолпу.

Вокруг нее танцевали, обнимались, выясняли отношения.Казалось, вся жизнь этих людей была сосредоточена только в стенах клуба, все,что за этими стенами, для них как бы не существовало.

Проходя мимо зеркальной стены зала, Катя увидела страннуюженщину. Она была старше большинства окружающих, может быть, лет тридцати пяти.Ярко, вызывающе одетая, она самозабвенно танцевала перед зеркалом, танцевалавдвоем с собственным отражением. В какой-то момент она прижалась к зеркалу ипоцеловала свое отражение в губы.

Во всяком случае, эта женщина могла не сомневаться вовзаимности.

Протиснувшись мимо нее, Катя оказалась возле бара. Онахотела пройти мимо, но вдруг кто-то схватил ее за плечо:

— Эй, подруга, а ты как здесь оказалась?

Катя обернулась, собираясь сбросить руку незнакомки иответить резкостью, но увидела на высоком барном табурете Ладу. Татьяна сиделарядом с полным бокалом в руке.

— Катюха, ты как сюда попала? — тараторилаЛада. — А где твой голландец? Ты же вроде с ним ушла?

— Голландец? Какой голландец? — переспросила Катя.То, что произошло с ней несколько часов назад, казалось ей бесконечно далеким.

— Ну, не голландец… бельгиец…

— Ах, Седрик! Да я не знаю, где он… дома, наверное…

— Что, уже в Бельгию уехал?! — И Лада громкорасхохоталась собственной шутке.

— Да в гостинице он, наверное… десятый сон видит…

— Ну ты даешь, подруга! Неужели упустила такогоотпадного перца? Я тебя не понимаю! Если он тебе самой не нужен — уступила быподругам… мне, например…

Седрик сидел в запертой кладовке на заколоченном фанерномящике в позе роденовского мыслителя.

Он уже несколько раз обследовал это крошечное помещение иубедился, что выбраться отсюда без посторонней помощи невозможно. А помощи емуждать тоже было неоткуда.

Сейчас его беспокоили два вопроса: что собираются делать сним «гостеприимные хозяева» и где сейчас находится Катя.

Он познакомился с этой девушкой всего несколько часов назад,но сразу почувствовал к ней какую-то необъяснимую симпатию.

Кажется, здешний хозяин, этот мрачный старик в инвалидномкресле, тоже хорошо к ней относится. Но можно ли ему верить? Ведь он сказал,что отпустит его, Седрика, а вместо этого его заперли в этой тесной каморке…

Седрик вспомнил все ужасы, которые он слышал о русскоймафии.

Нет, вряд ли Катины неприятности позади.

А он… чем он может помочь ей, когда сам заперт здесь?

Он встал с ящика и снова огляделся.

Здесь была единственная дверь, запертая снаружи, и не былоокон. Но воздух тем не менее оставался до—статочно свежим…

Седрик запрокинул голову и увидел в углу каморки, под самымпотолком, вентиляционную решетку.

Решетка была довольно большая, она крепилась к стененесколькими винтами.