Катя так и думала, но сейчас, услышав издевательские нотки вголосе хозяина кабинета, сочла за лучшее промолчать.

— Или, может, не хотел девочке травму психологическуюнанести — дескать, папа — это не папа, а дядя Вася… то есть — тьфу, самзапутался.

Павел выскочил из-за стола и подошел к белесому растению.Кате показалось, что мертвенно-голубые цветы оживились и потянулись к хозяинуза лаской, а скорее всего за питанием. Один цветок приоткрылся, однако Павел ине думал туда ничего класть. Цветок подождал немного, потом раскрылся, какбудто зевнул, и разочарованно захлопнул пасть.

«Хоть бы он ему что-нибудь откусил!» — в сердцах подумалаКатя.

— Вот! — обрадовался Павел, потому что мысли эти,надо полагать, отразились на Катином лице. — Правильно сообразила! Не затебя он боялся, а за себя! Потому что ему, вору в законе, ни под каким видом неположено детей иметь, ясно? И если узнают об этом друзья наши общие изсходняка, то большие неприятности может Свояк поиметь. Даже неприятностями этоне назовешь — а так, полный кердык! Вот чего он боится больше всего! Очень тыдля него опасна…

Светильник в форме лилового куба внезапно мигнул и погас.Яркая вспышка осветила перед мысленным Катиным взором все, что случилось в последниедва часа. Она опасна для дяди Васи самим своим существованием. Он-то думал, чтоникто никогда не узнает об их родстве, а оказалось, что знает об этом слишкоммного народу.

— И за то, чтобы никто не узнал о его доченьке, онмногое отдаст, поняла? — твердил свое Павел. — Вот тут мы с ним исторгуемся, когда я карточку на стол брошу да тебя ему покажу!

— А если он не захочет торговаться? — спросилаКатя. — Что тогда со мной будет?

— Тогда предъявлю тебя сходняку — и все, кончилсяСвояк! Был — и нету!

В висках стучало, перед глазами плавали разноцветные мухи,розовая орхидея в петлице Павла казалась ненастоящей, неживой, а искусственной,такие цветы продают бабушки на кладбище. Сколько ей тут сидеть? Пока они неразберутся с дядей Васей. И кто сказал, что после всего Павел ее отпустит? Онавспомнила кривую ухмылку Резаного, когда он пропустил вперед Зою Петровну ипошел за ней по коридору, и поняла, о каком расчете говорил Павел.

Зоя Петровна шла по длинному, извилистому коридору,напоминающему лисью нору, и напряженно размышляла. Этот… Павел, как он разрешилсебя называть девчонке с испуганными глазами, конечно, очень опасный человек. Иочень денежный. Так что сумма, которую просила Зоя Петровна за свою информацию,для него форменный пустяк — всего-то пять тысяч долларов. Нужно было проситьдесять, а то и двадцать. Не обеднел бы. Зоя Петровна не зря всю жизньпроработала процедурной сестрой и уколола столько вен, что и не сосчитать. Онапривыкла определять состояние человека по его рукам — если дрожат, потеют,стало быть, нервничает. У могущественного хозяина кабинета руки не дрожали,однако пальцы все время старались себя чем-то занять — то вертели в рукахкакие-то коробочки и шкатулки, взятые со стеллажа розового стекла, то трогалибелесое отвратительное хищное растение, то поправляли ядовито-розовую орхидею впетлице. Зоя Петровна была женщиной весьма наблюдательной: сопоставив поведениехозяина кабинета с интерьером помещения и странное пристрастие его к хищномурастению, она почти уверилась, что если закатать рукав шикарного светлогосмокинга, то вена под ним окажется вся исколотой. Но сейчас хозяин кабинета былвозбужден не от наркотиков, а от другого. Он был опьянен чувствомприближающейся победы. Информация Зои Петровны была для него очень и очень важна,жаль, что она не попросила больше денег. Конечно, двадцать тысяч долларов — этоуже перебор, она свое место знает и не зарывается, но десять было бы вполне… Ночто сделано, то сделано, не в ее правилах менять свои решения.

Хотя Генка Королек, тот самый сосед, который свел ее смогущественным хозяином этого клуба, уговаривал ее не скромничать, сулилзолотые горы, заживем, говорил, с тобой, Петровна, как белые люди, с золотойпосуды кушать будем, от тысячной бумажки прикуривать… Она не слишком-то верила— пустой был человек Генка, нестоящий, даже в детстве все время врал по мелочии у товарищей по карманам шарил. И конечно, никакого знакомства с такимчеловеком, как уголовный авторитет Павел по кличке Рафинад, не водил — кто егоподпустит? Но видно, нашел ход какой-то, шепнул кому-то посерьезнее, вот и доРафинада дошло.

И теперь Зоя Петровна решала в уме сложную задачу: какразделить полученные деньги? Сколько отстегнуть Генке? Половину — слишкоммного. Не стоит он таких денег. А может, и вообще не надо ничего давать, может,с ним уже расплатились? Потому что как три дня назад загорелись у него глаза,когда карточку медицинскую той девчонки увидел, так с тех пор и не видела егоЗоя Петровна. Эти люди ее сами нашли. Дома Генка не появлялся, стало быть, загулял.А загулял — значит, деньги появились. А откуда деньги, кроме как не от этих,людей Рафинада? Больше взять неоткуда.

Они шли по длинному коридору, как вдруг провожатый тронулЗою Петровну за плечо.

— Сюда! — Он твердой рукой повернул ее к двери, закоторой шли вниз крутые ступеньки.

Лестница была освещена слабой пыльной лампочкой без плафона.В душе Зои Петровны шевельнулось неприятное чувство: она прекрасно помнила, чтосюда они шли другой дорогой. Но ступени были круты и неудобны, так что онасосредоточилась на спуске. Не хватало еще ногу сломать!

Лестница кончилась, дальше был коридор, узкий и темный.Сырые кирпичные стены не оставляли никакого сомнения — они находятся в подвале.Зоя Петровна замешкалась, потому что до нее начала доходить правда о ееположении. Но правда эта была так ужасна, что не укладывалась в голове. Еепровожатый зашел вперед и открыл ключом маленькую железную дверь.

— Куда вы меня ведете? — спросила Зоя Петровна, иголос ее уже не был так пронзительно звонок, связки отказали.

— Тут рассчитаемся, — буркнул Резаный, и у ЗоиПетровны не осталось никаких сил. Она повернулась лицом к своему убийце, икогда железные руки сдавили ее горло, стало ясно, куда исчез ее непутевый соседГенка Королек.

Катя молча смотрела на хозяина кабинета, который отвернулся,закуривая длинную сигарету.

Вдруг на столе запищал телефон.

Он был выполнен по эскизу того же сумасшедшего дизайнера,который оформлял всю эту комнату, и напоминал огромную каплю розового стекла,внутри которой виднелась электронная начинка.

Павел лениво протянул руку и нажал бирюзовую кнопку, включивгромкую связь.

Телефон взорвался истеричным воплем:

— Шеф, здесь…

Крик оборвался, захлебнувшись мучительным хрипом,бессмысленным клокотанием, и телефон замолчал.

— Что за пакость? — Хозяин кабинета сорвалпрозрачную трубку, крикнул в нее: — Кто там развлекается? Вы там что,обкурились все?

Ответа не последовало.