Утром, готовясь к инициации, я пил кофе и мрачно просматривал новости.

Планета проваливалась в хаос.

Твари распространились по Южной Америке и Африке, начали опустошать плохо защищенные земли Конфедерации. Вспыхнули локальные конфликты между странами, решившими, что соседи применили биологическое оружие. Потоки беженцев хлынули в Европу и Азию, поднялась волна преступности, начались пограничные столкновения. Кое-где одаренные стали применять площадные техники, действуя наугад. Гибли целые поселения, жители которых не успели эвакуироваться. В двух или трех странах вспыхнули давно назревавшие революции под предводительством одаренных. В основном всё это сумасшествие охватило третий мир, но волнения и социальные катаклизмы постепенно подбирались к Европе и границам Империума. Как я и предполагал, кланы одаренных местами начали объединяться, запираясь в горных и островных резиденциях. Некоторые личности погрузились с семьями на яхты и дирижабли, полностью порвав связь с цивилизацией. Я подумал, что Друцкие могли бы рассмотреть такой вариант, вот только… Не поможет. Пятнадцать измерений игнорируют законы гравитации и расстояния. Твари живут в царстве топологии и запредельной для человеческого понимания геометрии, так что проникнуть на летящий в стратосфере цеппелин они могут без особых затруднений.

На инициацию в Чудово поехали все сильнейшие бойцы Когтей.

Я изучил ритуал в теории, но на практике ничего подобного не применял — ни в этом мире, ни в прошлом. Лет триста назад одаренные чертили на полу вокруг Источника каббалистические знаки, наполняли их силой, подолгу медитировали и настраивались на волну захваченной зоны. Процесс мог растянуться на сутки, но это — в худших случаях. Сконцентрированная в одном месте взвесь, как оказалось, обладает неким информационным полем, в котором «прописывается» принадлежность к определенному роду. «Своя кровь», говорят аристократы. Бытует поверье, что Источник — зверь, который сам выбирает, кому служить. Для меня это полнейшая чушь. Взвесь — субстанция. Нельзя же считать электричество разумным…

Каббалистические знаки я чертить не буду.

Потому что мастер Фэн изготовил для меня стандартные артефакты для инициации. Таблички, расчерченные непонятными узорами. Я зарядил артефакты своей энергией, упаковал в разные контейнеры и сложил в багажник «Бромлея» перед выездом. Выбравшись на скоростную трассу, мы домчались до Тиба-дзё за сорок минут без приключений.

Стояла ясная весенняя погода.

В лесу таяли сугробы.

Я не очень-то представлял, как мне оказаться у новгородского натариуса в четыре часа пополудни, если инициация затянется. Главы родов в один голос начали заверять, что всё будет в порядке. Я — сильный маг, умеющий оперировать большим количеством энергии, а Аракчеевы давно выехали из усадьбы. Память об их роде постепенно стирается из астральной матрицы. Так мне объяснили.

Вблизи усадьба поражала еще больше, чем в режиме «телезрения».

Стометровый участок подъездной дороги мы заново заасфальтировали. Деревянный забор сменился каменным. Появились массивные откатные ворота и пост КПП. Охранник почтительно поприветствовал меня и Рэйдена, высветившись на экране бортового компьютера. Створка ворот бесшумно отъехала в сторону, пропуская кортеж из пяти машин на территорию комплекса.

Всюду кипела работа.

Строители сворачивали оборудование, разбирали секции лесов, вывозили мусор. Укладывались последние плиты тротуаров. Ландшафтные дизайнеры сновали среди высаженных деревьев и кустов, оживленно переговариваясь. Я увидел бригаду рабочих, раскручивающих рулоны с зеленой травой. Напротив особняка крутились настройщики артефакторики, с которыми Рэйден перекинулся парой слов. Петру Власову, ехавшему в моем автомобиле, оставалось лишь уважительно покачивать головой — к такому размаху даже он не привык. Конечно, Власовым и не требовалось с нуля отстраивать родовое гнездо — оно им досталось по наследству.

— Хорошо, — Петр Порфирьевич вышел из салона и полной грудью втянул воздух, пахнущий хвоей. — Тишина, природа… Мне тут нравится.

Сыроежкин тоже поехал с нами. Шагая к парадному крыльцу я заметил, как Виталик общается с прорабом. В руках у прораба, крепкого седовласого мужика лет пятидесяти, находился планшет. Время от времени прораб тыкал пальцем в экран, а затем указывал то на крышу дома, то на пристройку с Источником, то еще на что-нибудь. Сыроежкин кивал, изредка задавая вопросы по существу.

Бронированная дверь, отделанная дорогими сортами древесины, уже стояла на месте, но строители не успели подключить ее к домофону и электронной системе безопасности.

Внутри пахло краской и свежим ремонтом.

Еще на подъезде к особняку я заприметил несколько крытых грузовиков с логотипами мебельных фабрик Фишера и Мельцера. Вдоль стен холла громоздились штабеля деревянных панелей в картонной упаковке, скрепленные пластиковыми лентами. По лестнице, ведущей на второй этаж, грузчики тащили что-то громоздкое. Отовсюду доносились стуки, грохот, визг шуроповертов. Бросив мимолетный взгляд в панорамное окно, я увидел, как перед домом паркуется очередной фургон с ромбовидной коричневой эмблемой белорусского «Гефеста». Значит, подъехали вытяжки и варочные панели.

На второй этаж мы подниматься не стали. Я решил не путаться под ногами у сборщиков и наладчиков оборудования — пусть спокойно выполняют свою работу. В крайнем случае, проверкой займется Виталик. Чтобы пройти в «историческую часть» комплекса, нам потребовалось свернуть в коридор галерейного типа, одна сторона которого была стеклянной.

Здание получилось большим.

Вместительным.

Достигнув юго-западного угла здания, я свернул налево — в широкую арку, которая выводила в небольшую рекреационную зону. Здесь тоже хлопотали строители. Двигали мебель, переставляли кадки с растениями.

Меня сопровождали Арина, ее отец, Рэйден и мастер Фэн.

Очередной поворот.

Утепленная галерея выводит нас в ту часть особняка, которую реконструировали с особой тщательностью. Архитекторы и строители сверялись с изображениями из архивов, восстанавливая облик усадьбы Аракчеевых. Весьма скромной, к слову, усадьбы. Насколько я понял, здесь находился охотничий домик, в котором граф бывал исключительно наездами. Пристройка получилась двухэтажной, с отдельным входом, собственными гостиной, кухней, столовой и тремя санузлами. На втором этаже располагались спальни, библиотека, бильярдная и открытая терраса для барбекю. Там же находилась летняя обсерватория — небольшое помещение с телескопом, раздвигающимся куполом, звездными картами и компьютером. Модное веяние среди аристократов.

Мы поставили контейнеры с артефактами возле камина в холле и начали раскладывать таблички мастера Фэна по периметру помещения. Каждая табличка представляла собой пластину с выгравированными символами, вписанными в сектора пересекающихся геометрических фигур. Насколько я мог судить, символы были арабскими. Когда раскладка была завершена, Вэйдун Фэн обошел периметр, убедился, что все артефакты на положенных местах и подал знак остальным. Мои спутники удалились из холла, оставив меня в полном одиночестве.