— Иначе я не мог сделать.

Хрущев глубокомысленно заметил:

— Поступок сложный. Огорчение — совпало со съездом, когда не избрали в Президиум.

Никита Сергеевич сослался на мнение других цекистов, расценивших неявку на последнее заседание съезда как протест против партии. Он подчеркнул, что о работе Фурцевой он не может сказать ничего плохого. В «острых» вопросах, подчеркнул первый секретарь, она всегда занимала правильную позицию, в принципиальных моментах вела себя принципиально. А вот характер, по оценке Хрущева, у Фурцевой был неважный. Вопреки тому, что Л. М. Млечин признал Екатерину Алексеевну «надежным и верным помощником Хрущева»[372], сам Никита Сергеевич заявил при всем честном Президиуме:

— Я говорил ей: «[Ты] то с Жуковым, то с Булганиным, то с Молотовым».

Никита Сергеевич счел целесообразным указать Фирюбину на его неправильное поведение, а вот Мухитдинова подвергнуть массированной атаке за его байство, узбекскую «групповщину», никчемное руководство Узбекской ССР, избиение супруги и хвастовство в разговорах с иностранными руководителями Джавахарлалом Неру и Гамалем Абделем Насером.

В завершение Хрущев демонстративно посокрушался о том, что ему жаль терять такого «молодого и способного»[373] человека, как Мухитдинов. Как и его главный учитель в политике, Никита Сергеевич «был еще и артист, и иезуит», способный «на игру, чтобы показать себя в определенном качестве».

После заседания Президиума ЦК КПСС состоялось последнее, закрытое, заседание Центрального комитета. О происходящем на нем нам почти ничего не известно, поскольку заседание не стенографировалось, а протокол и материалы его, судя по всему, хранятся в совершенно недоступном исследователям Архиве Президента РФ. По воспоминаниям Мухитдинова, Хрущев выступил с эмоциональной речью, в которой дал резкую оценку поступку Фурцевой, Фирюбина и самого Мухитдинова, однако косвенно дал понять собравшимся, что не желает вывода «тройки» из ЦК. Уловив смысл его слов, делегаты Пленума не выразили желания делать, как это называлось в эпоху «культа личности», какие-либо «оргвыводы». Инцидент, по Владимиру Маяковскому, был «исперчен». Мухитдинов и Фурцева остались членами ЦК, Фирюбин — кандидатом в члены[374].

Почему Хрущев ограничился столь вегетарианскими «оргвыводами»? Однозначного ответа на данный вопрос нет. По мнению Сергея Никитовича, его отец попросту пожалел Екатерину Алексеевну: «дура-баба»[375]. Похоже, однако, всё гораздо сложнее. Постепенное, растянутое во времени уничтожение вчерашних товарищей и оппонентов было излюбленным властным приемом Сталина. Отложив выведение Фурцевой и Мухитдинова из ЦК, а Фирюбина — из кандидатов в члены ЦК, Хрущев мог вызвать в памяти у соратников, как минимум делавших свои первые шаги в политике при покойном Хозяине (Микоян и Куусинен — ранее), крайне неприятные для него аналогии. Есть версия о том, что Никита Сергеевич побоялся пойти против воли большинства ЦК[376], не желавшего рецидива сталинских репрессий, и к тому же не захотел обострять и без того непростые отношения с руководящими товарищами из Средней Азии. Наконец, не исключен и, если так можно выразиться, «идеалистический взгляд» на царство «Никиты Единственного и Неповторимого»: в процессе борьбы с «культом личности и его последствиями» в рабочих и личных отношениях Хрущева и Фурцевой все же зародилось нечто, не имевшее отношение к банальной борьбе за власть.

Так или иначе, на Мартовском пленуме цекисты ограничились обсуждением и осуждением поведения провинившихся, не сделав сколько-нибудь значимых организационных выводов[377].

Глава 3. Министр и ее кураторы

После вывода из состава Президиума ЦК КПСС Екатерина Фурцева также слетела с поста куратора Комиссии ЦК по вопросам идеологии, культуры и международных партийных связей и, оказавшись министром культуры, «спустилась» сразу на два «этажа» властной иерархии. То есть из куратора в ЦК она стала главноответственной в Минкульте.

В хрущевское и брежневское время Отделом культуры ЦК КПСС заведовали весьма опытные аппаратчики — Дмитрий Поликарпов, давно и хорошо знакомый с Екатериной Фурцевой, а затем Василий Шауро. С обоими стоит познакомиться поближе, дабы понять, с кем Екатерине Алексеевне пришлось взаимодействовать в своей новой должности.

Кандидат в члены ЦК КПСС Дмитрий Алексеевич Поликарпов (1905–1965) состоял в партии с 1924 года. В 1932–1939 годах он работал в системе народного образования. В 1939–1940 годах заведующий Отделом культурно-просветительских учреждений Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б). В 1941–1944 годах первый заместитель начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), одновременно в 1941–1944 годах член Советского информбюро, председатель Всесоюзного комитета по радиофикации и радиовещанию при СНК СССР. В 1944–1946 годах ответственный секретарь Союза писателей СССР. Ходили слухи о том, что на склочной писательской жалобе на Поликарпова сам Сталин начертал игривую резолюцию: «Убрать дурака». По ядовитой ремарке Майи Плисецкой, ознакомившиеся с резолюцией товарищи порешили: раз «дурак», повременим расстреливать, сперва пошлем учиться — и действительно направили Дмитрия Алексеевича на учебу в профильную академию. «Так он и выжил, — не удержалась от язвительного комментария Майя Михайловна, — пиши приговоры, дорогой товарищ Сталин, без недомолвок…»[378] Тем не менее Плисецкая признавала, что в те годы лишь два человека «из власть держащих»[379] имели храбрость разговаривать с ней — Фурцева и Поликарпов.

Окончил Дмитрий Алексеевич Московский областной педагогический институт, Высшую партийную школу при ЦК ВКП(б) (заочно в 1948-м), Академию общественных наук при ЦК ВКП(б) (1950). В 1949–1951 годах директор Литературного института имени М. А. Горького. В 1951–1954 годах директор Московского государственного педагогического института имени В. И. Ленина. В 1954 году секретарь Московского городского комитета КПСС. В 1954–1955 годах вновь секретарь Союза писателей СССР. В 1955–1962 годах заведующий Отделом культуры ЦК КПСС. В 1956–1961 годах член Центральной ревизионной комиссии КПСС. В 1961–1965 годах кандидат в члены ЦК КПСС. В 1962–1965 годах член Идеологической комиссии ЦК КПСС, затем заместитель заведующего Идеологическим отделом ЦК КПСС. В 1965 году заведующий Отделом культуры ЦК КПСС[380]. Как мы знаем, Екатерину Алексеевну Фурцеву не переизбрали в Президиум ЦК, однако оставили членом ЦК, поэтому в ее эпоху Министерство культуры было подотчетно профильному отделу ЦК, но сохраняло определенную автономию, ведь Дмитрий Поликарпов как кандидат в члены ЦК стоял в партийной иерархии на ступеньку ниже Екатерины Фурцевой, входившей в Центральный комитет «полноправным» членом.

Дмитрий Поликарпов избирался в Верховный Совет СССР от Латвии. По слухам, когда он приезжал в Ригу, местные подхалимы отправляли за ним на вокзал весь автопарк черных правительственных лимузинов. А Дмитрий Алексеевич, возможно, вполне искренне сердился, отбрыкивался и демонстративно садился в трамвай, после чего весь правительственный автопарк гусиным шагом волочился за городским транспортом в цековскую гостиницу.

Дмитрий Поликарпов скончался 1 ноября 1965 года. В некрологе, подписанном Леонидом Ильичом Брежневым со товарищи, он признавался «самоотверженным бойцом идеологического фронта»[381].

На посту начальника Отдела культуры ЦК Поликарпова сменил В. Ф. Шауро, который будет курировать отечественную культуру в течение долгих двадцати лет (1965–1986)[382].

Василий Филимонович окончил Могилевский педагогический институт (заочно) в 1936 году и Высшую партийную школу при ЦК ВКП(б) в 1942 году. С 1930 года учитель, директор школы на Витебщине. В ВКП(б) вступил перед Великой Отечественной войной, в 1940 году. В 1942–1947 годах работал в аппарате ЦК ВКП(б): инструктором, затем заведующим сектором Управления пропаганды