«Нет, – в отчаянии подумала она. – Мои часы уже остановились – как стрелки на тех больших дедушкиных часах внизу, которые на прошлой неделе наконец замерли навсегда». Разница была только в том, что тем часам было уже почти двести лет. А ей только тридцать один…

Оливер прижал палец к ее губам:

– Не говори сейчас ничего. Просто подумай об этом, ладно? А теперь давай спать.

Он привлек ее к себе и обнял. Он уже давно заснул, а Кейт по-прежнему слепо всматривалась в темноту спальни, и сотни вопросов вертелись у нее в голове. Что же делать? Как поступить? Как сказать ему?..

К утру она приняла решение. Поцеловав его на прощание, когда он уходил на работу, она выбралась из постели, с трудом держась на ногах, которые, казалось, вот-вот перестанут слушаться. Спокойно приняла душ, оделась, собрала вещи и, уложив набитый чемодан в машину, отправилась гулять с собаками.

Стояла прекрасная солнечная погода, но Кейт смотрела на мир словно через темные очки, не замечая ничего вокруг и чувствуя только странный холод в душе.

Она написала ему записку и оставила ее на кухонном столе, положив рядом коробку с браслетом, а затем, заперев дверь и просунув ключ в щель для писем, села в машину и уехала.

Оливер подъехал к дому и недоуменно нахмурился, а потом пожал плечами. Наверное, Кейт отправилась за покупками. В магазинах как раз начались рождественские распродажи, а она всегда обожала это время.

Негромко насвистывая, он вошел в дом и направился в кухню. Краем глаза он увидел клочок бумаги на столе, а затем заметил стоявшую рядом коробку, и шаги его замедлились.

– О господи, нет. Нет, Кейт, только не снова!

Дрожащими пальцами он взял со стола записку и развернул ее. В глазах потемнело, и он не сразу понял, что там было написано.

«Оливер, я не могу. Прости. Я люблю тебя. Кейт».

Он медленно смял записку в кулаке, готовясь к приступу боли и не чувствуя ничего, кроме пронизывающего холода, который медленно наполнял душу, вытесняя все чувства и эмоции.

Тогда он понял, что боль придет позже.

– Глупая девчонка, – произнес он охрипшим голосом. Схватив телефон, Оливер набрал ее номер и, все еще ничего не ощущая, выслушал, как механический голос в трубке сообщил ему, что данный абонент для звонка недоступен. – Черт.

Он позвонил ее матери. Не то чтобы он надеялся чего-то от нее добиться, просто нужно было сделать хоть что-нибудь. На звонки никто не отвечал, и он вспомнил, что ее мать вместе с ней собиралась съездить в Йоркшир. Адреса он не знал, а пытаться найти его по справочнику было бесполезно – слишком уж распространенной, к сожалению, была фамилия Кроуфорд.

Оливер еще раз перечитал записку, расправив ее на столе, и случайно задел рукой коробку с браслетом. Та соскользнула со стола, и браслет выпал на пол. Бриллианты весело сверкали в солнечном свете, и он растерянно разглядывал их. Черт возьми, как она могла так с ним поступить?!

Как она могла говорить, что любит его?.. Оливер наклонился и протянул к браслету дрожащую руку, а тот все так же сверкал и переливался всеми цветами радуги. Пустота постепенно отступала, а ей на смену приходила все нарастающая боль.

Оливер прижал руку к груди, поражаясь, насколько сильной была эта боль. Может, сердце и в самом деле может разорваться? Из груди вырвалось сдавленное рыдание, и к ноге прижался теплый бок Маффи. Он обнял собаку одной рукой и изо всех сил прижал к себе. Он чувствовал, что на этот раз Кейт ушла навсегда.

– Так вот. У вашей дочери, вне всяких сомнений, синдром Прадера – Вилли. Хорошая же новость в том, что теперь вы сможете обратиться за помощью и поддержкой, что раньше было невозможно. Мы сообщим в социальную службу, и они с вами свяжутся.

Супруги Бэйли кивнули в ответ. Выглядели они совершенно опустошенными, и Оливер вполне разделял их чувство. Если не считать то и дело накатывающей тоски, пустота стала его привычным состоянием.

– Я знала, – горько сказала Ив Бэйли. – Конечно, точный диагноз я поставить не могла, но что-то явно было не так. Я надеялась еще встретиться с доктором Кейт, чтобы поблагодарить ее – ведь это она первой догадалась, что с Элисон. Но, как я понимаю, она уехала?

Взяв себя в руки, он кивнул:

– Да. Она работала здесь только по временному соглашению.

– Ну что ж… Но вы могли бы передать ей спасибо от нас? Она была добра к нам, и мы очень ей благодарны.

– Конечно, – согласился Оливер. Интересно, ему удалось улыбнуться?

Он надеялся, что губы привычно сложились в улыбку, но не был уверен в этом до конца. Впрочем, Бэйли, казалось, ничего не заметили. Попрощавшись, они вышли из кабинета, а он откинулся на спинку стула и со вздохом запустил руки в волосы.

Как он мог передать ей их слова? Ее мать уже должна была вернуться из Йоркшира, но она по-прежнему не отвечала на его настойчивые звонки, и в конце концов он сдался.

Была пятница. Прошло почти три недели с тех пор, как Кейт ушла. Дэвид окончательно поправился, а Энн вернулась из отпуска, так что теперь он вполне мог взять выходной и привести в порядок дом, чтобы выставить его на продажу.

После всего, что произошло, Оливер просто не мог больше там оставаться.

Уже стемнело, когда он наконец добрел до дома и, рассеянно погладив собак, вошел в кухню и поставил чайник. В этот момент в дверь постучали.

– Оливер? Можно мне войти?

– Кажется, ты уже вошла, – сухо отозвался он, и Джуди лукаво улыбнулась:

– Извини, привычка. – Внезапно смутившись, она принялась разглядывать свои руки. – Кейт так и не появлялась?

Он отвернулся и взял с полки чашки:

– Нет. И не думаю, что появится. Чай будешь?

– Да, спасибо. Слушай, я знаю, что это не мое дело, но выглядишь ты просто ужасно. Посмотри на себя. Ты просто кошмарно похудел, под глазами черные круги, и такое ощущение, что ты где-то очень далеко отсюда.

«Это потому, что я мертв», – хотелось ему ответить, но вместо этого он сказал совсем другое:

– И что же ты предлагаешь? Накормить меня? Я не хочу есть.

– Найди ее.

– Где?! – взорвался он. – Как? – Немного смягчившись, он продолжил: – Прости, но это совершенно невозможно. Я не знаю, где мне ее искать. Не переворачивать же мне весь Норфолк вверх дном в поисках ее машины! – Он со вздохом запустил руку в волосы. – Хотя не могу сказать, что не думал об этом.

– А если связаться с органами здравоохранения? Притворись, что это по работе.

– Уже пробовал. Но она меня опередила. Теперь они не дают ни ее адрес, ни телефон никому, у кого их нет.

– Тогда поезжай к ее матери.

Он рассмеялся, и даже ему самому этот смех показался каким угодно, только не веселым.