– Зря ты так много читаешь, – укоряет меняона, – надо по деревьям лазить, стекла бить, а не в книжку носом сидеть,больно умным быть плохо. Ладно, спи, если молния сюда влетит, я веником еевыгоню.

– Молния – это электричество, – пытаюсь яобразовать Тасю и получаю легкий шлепок вкупе со словами:

– Спи, умник! Электричество в лампочке, а молния отгрома.

Сил спорить с няней нет, объяснять ей, что грохот появляетсяпосле электроразряда, а не наоборот, я не могу, глаза закрываются, телонаполняется покоем, сон мягко кладет теплую руку мне на веки.

Господи, отчего сейчас в голову лезут эти воспоминания?

– Тася! – крикнул я.

Домработница тут же принеслась на зов.

– Ванечка, – захлопотала она, – иди чайкуглотни, я заварила свеженький и тостики пожарила. Ступай, милый, покушаешь иуспокоишься.

– Прости, бога ради, – прошептал я, – сам непойму, что на меня накатило!

– Ерунда, – отмахнулась Тася, – с любымчеловеком приключиться может. Вон Николетта цельными днями визжит, так я ее ине слышу, как к радио к ней отношусь! Дудит себе и дудит! Правда, сейчас, когдаих две стало, надоедает чуток, но и то не беда. Не майся, Ваняша. Накосьспинжачок, я отгладила его, будь он неладен. Кто ж такую моду ввел? Вот, кпримеру, шерсть с лавсаном, махнешь утюжком, и ладно, а тут топчись у доски,пока не посинеешь.

Я встал со стула и неожиданно ощутил жуткую усталость. ЕслиНиколетта так же не способна руководить собой в момент припадка гнева и ейстоль же плохо бывает после истерики, то маменьку следует пожалеть. Я, до сихпор считавший, что крикливость сродни распущенности, впервые понял: иногдаскандальность симптом болезни. Очень надеюсь, что я не заразился какой-нибудьболячкой, которая превратит меня в психопата, топающего ногами и визжащего от ярости.

Я пошел к двери и вдруг замер. Владилен СеменовичБурмистров, бизнесмен, который дал мне координаты Григория Арапова! Он на моихглазах впал в ярость, превратился в безумное существо, причем совершенно ни зачто оскорбил официанта, а потом в полном недоумении повторял:

– Господи! Да что это со мной происходит! Сам на себяне похож стал!

Неужели существует инфекция, вирус злобы? Вдруг онвоздушно-капельным путем передался мне от Бурмистрова?

Сегодня Лиза, несмотря на жару, нарядилась в костюм сдлинными брюками. Под ним была глухая кофта до горла, на голове сидела белаябейсболка, щедро украшенная разноцветными стразами.

– Ванечка Павлович, – замахала она наманикюреннымиручками, – сюда, скорей, я нашла классный унитазик. Пошли быстрей, он слифтом.

– Вы о чем говорите? – изумился я. – Имеете ввиду, что нам сейчас предстоит воспользоваться подъемником?

Лиза звонко рассмеялась.

– Нет, Нора просила найти унитаз с лифтом, вот я ивыполнила ее просьбу.

У меня, к сожалению, очень развито воображение. Перед моимиглазами мигом возникла дивная картина. Вот вхожу я в клозет и вижу нечтоогромное, устрашающе белое, фарфоровое. Сбоку доносится шум океанского прибоя,это гудит вода в трубах огромного диаметра. Где-то в вышине, почти под самымнебом, висит бачок, а сбоку притулился лифт. Я подхожу к кабине и натыкаюсь натабличку «Ремонт». Глаза судорожно обшаривают туалет, и в конце концов язамечаю лестницу наподобие той, что ведет к вершине Останкинской телебашни.Ужас охватывает мою душу. Мне ни за что не успеть добежать до верха, сейчасслучится конфуз.

– Ванечка Павлович, – вернул меня из грез вдействительность бодрый голосок Лизы, – мы пришли.

Я вздрогнул и уставился на самый обычный унитаз.

– А где лифт? – вырвалось у меня.

– Показывай, – велела Лиза парню с бейджиком«Глеб» на груди.

– Замечательная модель, – заученно затарахтелюноша, – во-первых, то, о чем вы сразу спросили: лифт. Вот, действуетбезотказно.

Хитро улыбаясь, Глеб вытащил из кармана плоскую коробочку иткнул в нее пальцем. Пластиковый круг медленно поднялся вверх.

– Опустится он сам, автоматически, – радовалсяГлеб, – представляете, сколько скандалов не состоится? Вечно женщины орутна мужчин, если те сиденье поднятым оставляют. Далее. Тут совмещены функциибиде и фена.

– Фена? – переспросил я.

Глеб снова ткнул в коробку. Из недр унитаза послышалосьмерное гудение.

– Вы руку поднесите, – предложил продавец, –чувствуете теплый воздух? Еще здесь есть пульверизатор для духов, диспенсер смылом, радио и диктофон.

– Диктофон? – снова пришел я в изумление. –Зачем?

– Не знаю, как вам, – вздохнул Глеб, – а мнесамые дельные мысли приходят в голову в момент… э… ну, в общем, вы поняли.Только выйду из туалета и сразу все идеи забуду, а так можно их мгновеннозаписать, крайне удобно. Естественно, унитаз подключен к Интернету.

– Что? – подскочил я. – При чем тут Всемирнаяпаутина?

Глеб покосился на Лизу, потом вздохнул.

– Ритм жизни теперь суровый, у людей ни секундысвободной нет. А тут взял комп и сиди. Тут у нас на днях эту модель один брокерпокупал, так радовался как ребенок от того, что ни на минуту от работы теперьотвлекаться не станет!

Я уставился на чудо сантехники. У меня есть приятели,вернее, бывшие однокашники, мы вместе учились в Литературном институте, КириллШоков и Никита Мартемьянов. Оба они были неплохими, подающими надежды поэтами ипри других жизненных обстоятельствах могли бы заниматься литературным трудом.Но сегодня в нашей стране, сочиняя вирши, ничего не заработаешь, поэтому Кирилли Никита переквалифицировались в брокеров. Они достигли определенных успехов, имне никогда не понять, чем они занимаются. Раньше приятели были вполненормальными людьми, теперь же похожи на сумасшедших, ни о чем, кроме как освоей работе, они разговаривать не в состоянии. Этой зимой Никита праздновалдень рождения, пригласил нас в ресторан, где угостил великолепным обедом. Нонасладиться в полной мере медальонами из телячьей вырезки мне мешала беседа,которую вели два невменяемых брокера. Мало того что я не понимал почти ни одногослова: друзья произносили странные фразы, напичканные специфическими терминами,так у них еще постоянно трезвонили многочисленные мобильные телефоны. Кирилл сНикитой хватали трубки и рявкали:

– Бери.

– Покупаю.

– Сбрасываю.