Вечером в дверь покоев, которые Рашель занимала в Унике, позвонили. Мелодия звонка гулко раскатилась по мраморным коридорам.

Если не вглядываться, всё в Унике было утончённым и изысканным вплоть до мелочей, даже звонок звучал мягко и вкрадчиво. Академическая репутация Уники как центра образования и образца для подражания прекрасно маскировала то, что творилось здесь на самом деле. Было так легко поддаться искушению и поверить в её идеальность! Было легко не заглядывать под маску – легко до тех пор, пока не увидишь во внутреннем дворе виселицу, а за мраморными стенами – допросные камеры.

Рашель стояла на балконе и любовалась закатом, полыхавшим над белоснежными корпусами правительственных зданий. Небо переливалось разными оттенками жёлтого и красного. В отдалении были видны крыши немногих сохранившихся школ и интернатов. В одном из них когда-то училась она сама. Это наводило на мысли о Кэт и её судьбе.

Звонок прозвенел вновь, и, хотя его мелодия не изменилась, в этот раз она почему-то звучала нетерпеливо. Ещё до того, как Рашель взяла трубку домофона, ей стало ясно, кто к ней пожаловал.

– Это я, – произнёс Джонатан Марш.

Ну конечно, больше некому. Она не знала здесь никого, кроме него. Остальные члены Комитета охотно уступили ему право ввести Рашель в курс дела и познакомить с её новыми обязанностями в качестве официального представителя Академии.

– Будь так добра, выйди на минутку, – сказал он, пока она колебалась, открывать ли ему дверь. – Я хочу тебе что-то показать. Обещаю: тебе будет интересно.

Рашель на секунду закрыла глаза, поборола в себе нежелание куда-либо выходить и проскользнула наружу, в мраморный коридор. Гвардейцы, охранявшие её покои, смотрели прямо перед собой, когда Рашель и Марш прошли мимо них, направляясь вниз по коридору.

По дороге в другое крыло дворца Марш упорно отказывался сообщать ей, куда они направляются.

– Что, от меня требуются ещё решения? – с горечью спросила она.

– Нет-нет, не волнуйся. Ничего похожего.

Они вышли через дубовую дверь и пересекли широкий двор. В середине двора возвышалась круглая оштукатуренная белая башня. В башне не было окон, поэтому Рашель могла лишь приблизительно оценить её высоту – семь, возможно даже восемь, этажей, – одним словом, гораздо выше, чем корпуса в этой части дворцового комплекса.

– Это что, тюрьма?

– Башня лишь напоминает тюрьму снаружи, – ответил Марш. – Нет, это не тюрьма.

Рашель предполагала, что вход в башню располагается с другой стороны, однако ошиблась. Единственная дверь, которую ей удалось разглядеть, находилась на верхнем этаже здания. Им пришлось воспользоваться стеклянным лифтом, чтобы подняться к ней. Марш предложил ей руку, и она, опершись на неё, вместе с ним шагнула из кабины через открытую площадку ко входу в башню. Мужчина открыл дверь массивным, по-видимому старинным, ключом, и они вошли.

От входа через пропасть вёл узкий проход. В темноте Рашель не могла различить, что находилось там, внизу, но её не покидало беспокойное чувство, что промежуточных этажей в башне не было и что, приди Маршу в голову идея столкнуть её вниз, через перила, ей будет долго падать.

Выходя из своих покоев, она повесила через плечо свою сумку, в которой лежала её сердечная книга. При каждом шаге Рашель ощущала прикосновение сумки к боку. Это немного успокаивало её, однако не могло полностью снять страх высоты, охвативший её, когда она последовала за Маршем по проходу.

– Что это такое?

– Сама поймёшь через пару секунд.

Они дошли до второй платформы, находившейся в центре башни, где их ждала ещё одна стеклянная кабина. Мужчина нажал на кнопку – прозрачная дверь отъехала в сторону. В темноте из динамиков раздались тихие звуки фортепиано – один из ноктюрнов Шопена. Рашель знала эту мелодию: она сама неплохо играла.

– Прошу. – Марш пропустил её вперёд, затем последовал за ней.

Они находились на самом верху гигантской стеклянной трубы, расположенной в самом центре башни. Зажёгся свет. Темнота отступала медленно и неохотно, словно густой туман, обнаруживая круглую шахту с золотыми стенами.

Марш ответил на невысказанный вопрос Рашель:

– Да, это чистое золото. Мы хотели максимально приблизить это место к реальности.

По мере того как темнота под ними таяла, Рашель могла разглядеть, что стены башни были словно затянуты сетями. Наконец она поняла: перед ними было подобие пространства, находившегося между страницами мира.

Модель не была точным макетом: золотые сети выглядели стилизацией. Тем не менее сомнений не было: создатели действительно попытались сотворить миниатюрное подобие шахты, через которую библиоманты пролетали во время своих прыжков. На секунду Рашель представила себе, что находится в парке развлечений: «Посетите Дикий Запад! Приглашаем вас увидеть чудеса античного мира! Прокатитесь на лифте между страницами мира!»

Пока она размышляла, лифт медленно тронулся с места – это произошло так тихо, что она даже не почувствовала. Они опускались неспешно, со скоростью нескольких метров в минуту. По мере их продвижения в башне зажигались лампы, и теперь Рашель могла различить фигуры, колыхавшиеся вокруг неё в золотых отблесках. Некоторые из них представляли собой круглые диски диаметром в полметра, другие имели шарообразную форму, третьи выглядели бесформенными обломками скал. Вглядевшись, она увидела на некоторых из них микроскопические домики. Один из дисков, висевший выше всех, покрывали белоснежные коробочки и кубики.

– Это Уника, – объяснил Марш. – Во всяком случае, лучшая модель Уники, которую когда-либо удалось изготовить. – Он скривился. – Точнее, единственная когда-либо изготовленная модель.

Недалеко от мини-Уники в воздухе покачивался шар размером чуть больше футбольного мяча, поверхность которого была также усеяна домиками размером с булавочную головку; улочки между домиками образовывали на нём причудливый рисунок.

– Либрополис, – указал на него Марш. – Убежища, не имеющие границ, – хотя границы у них, естественно, есть, просто их не видно сразу, – представлены здесь в виде шаров. Вон те два, чуть ниже, – Скала и Панорамика.

По мере того как лифт неслышно шёл вниз, они проехали мимо десятка других шаров, дисков и бесформенных обломков, каждый из которых представлял собой маленькую модель какого-либо ночного убежища библиомантов.

– Здесь представлены все модели убежищ? – тихо спросила Рашель. Скрывать от Марша своё изумление было бессмысленно. Она в жизни не могла представить себе, что на свете существует подобное место.

– Не все, – ответил Марш. – Только те, которые были картографированы.

– В Атласе горизонтов? – Рашель слышала о нём, хотя ни разу в жизни ей не удалось заглянуть в него.

Марш покачал головой: