– Конечно. На самом деле никакого дна в нижней точке пустоты не существует, – во всяком случае, мы ничего не знаем о его существовании. Пространство между страницами мира не заканчивается ночными убежищами, но мы сочли, что это логичное завершение нашего маленького путешествия.

Умом Рашель понимала, что находится всего лишь на дне башни без окон посреди двора мраморного дворца в Унике, однако гнетущая атмосфера внушала ей соответствующие мысли. Ей пришло в голову, что, возможно, Марш специально заманил её сюда, чтобы оставить здесь, на дне вселенской пустоты, и тогда эта пульсирующая штука будет вечно висеть перед её носом, словно раковая опухоль.

Наконец она вспомнила, кто она и какую роль призвана играть.

– Я видела достаточно, – сдержанно сказала она.

Марш с улыбкой нажал на другую кнопку, и стеклянный лифт снова воспарил к потолку башни, оставляя внизу сначала ночные убежища с их уродливыми выростами, а затем и всю территорию, на которой безраздельно властвовали идеи, и наконец снова попал в чистое золотое сияние, освещавшее верх башни.

Пульс Рашель вновь замедлился, ей стало легче дышать, туман в голове рассеялся, мысли снова обрели ясность. В то же время она по-прежнему ощущала, что идеи подбираются близко, слишком близко.

– Вы только что сказали, что у вас трудности. Что наши библиоманты не могут запечатать границу между убежищами и внешним миром, так как что-то мешает им сделать это. Что вы имели в виду?

– Существует некий механизм… Я предпочитаю называть его механизмом. С моей точки зрения, это слово описывает его лучше всего, хотя это скорее явление из мира библиомантики, чем техническое приспособление.

Она ждала продолжения, и в это время ей страшно хотелось закрыть глаза и ощутить, как золотое сияние просвечивает сквозь веки. Именно этим она больше всего наслаждалась во время каждого своего прыжка через пустоту.

Марш откашлялся:

– Основатели «Алого зала» предвидели такой вариант развития событий – возможную катастрофу, которая потребует прекращения связи со всеми убежищами разом. Чтобы никто не смог отрезать убежища от мира под горячую руку, они придумали… скажем так, некую систему страховки. Система находится там, где когда-то всё началось, – в «Алом зале».

– У нас дома? В замке Химмель?

Он задумчиво кивнул:

– Конечно, мы уже давно послали туда библиомантов. Но они столкнулись с неожиданными трудностями.

– С какими трудностями?

– За́мок… за́мок не впускает их.

Лифт достиг верхней платформы и остановился.

– За́мок? – удивилась девушка.

– Да. Он живой. Он разговаривает. – Впервые по лицу Марша было заметно, что эта тема ему неприятна. Казнь осуждённых ничуть не тронула его, однако история с за́мком явно доставляла ему дискомфорт, – вероятно, потому, что он сам не понимал, как такое может быть. – Нам нужна твоя помощь, Рашель.

– И что от меня потребуется? Что я могу сделать?

Он живой. Он разговаривает. На мгновение девушка усомнилась в душевном здоровье Марша. Однако потом вспомнила, что случилось с незнакомкой, которая была вместе с Кэт, когда они с Файтом сражались против них в библиотеке замка. Незнакомка вдруг заговорила так, как будто с ней общался кто-то ещё, неслышимый для всех остальных.

Лицо Марша разгладилось, его черты приняли привычное безразличное выражение.

– За́мок – твой замок, Рашель, – утверждает, что есть один-единственный человек, которому позволено войти в него. Его законная владелица.

– Это ловушка… – прошептала Изида.

– Естественно, – ответил Дункан и понизил голос до едва слышного шёпота. – Но ты ведь не кто-нибудь, а экслибра Зибенштерна и уж как-нибудь вытащишь нас отсюда. Я на тебя полагаюсь.

– Ты дал Ники столько времени, что можно было мобилизовать пол-армии, – сердито буркнула она. – С таким же успехом мы могли сами прямиком пойти и сдаться полиции.

– Ники не работает на полицию.

– Мы могли бы просто пригрозить твоей прекрасной танцовщице, что сломаем ей ноги, и она бы в два счёта рассказала нам всё, что могла бы рассказать.

Дункан вздохнул.

– Во-первых, ты неверно оцениваешь Ники, если действительно думаешь, что могла бы запугать её. Во-вторых, да, в своё время она выставила меня за дверь, причём дело не обошлось без материального ущерба, но она по-прежнему остаётся человеком, которого я когда-то любил. А в-третьих, у неё есть ребёнок.

Кстати о ребёнке: Лиэтт действительно представляла собой проблему, тут Изида была согласна с Дунканом. Ники шла перед ними, поднимаясь по ступеням узкой улочки, идущей вверх; ребёнка она несла в переноске – или как там называются эти штуки, в которые запихивают младенцев, чтобы они могли действовать другим на нервы.

Они практически достигли высшей точки холма, когда улочка вдруг закончилась маленькой круглой площадью. На другой стороне площади, за домами, находилась ещё одна короткая лестница, по которой можно было подняться наверх. В последнее время прохожие встречались им всё реже, зато ветер доносил многочисленные голоса от подножия холма.

Ники направилась к небольшому каменному бассейну на краю площади. Из чугунного крана, закреплённого в стене, туда низвергалась мощная струя воды.

– Может, она хочет её утопить?.. – сочувственно заметила Изида.

Ники оглянулась, не обнаружила вокруг никого, кроме Дункана и Изиды, и опустила руку в струю воды. Осторожно ощупав внутренности крана, она в конце концов вытянула оттуда тонкую цепочку. Она резко дёрнула за неё, потом засунула обратно и зачерпнула воды, чтобы смочить лоб Лиэтт.

На противоположной стороне площади раздался скрип: дверь узкого сарайчика, стоявшего между двумя обветшавшими домами, приоткрылась. Никто не вышел, в образовавшейся щели было темно.

Танцовщица ободряюще кивнула им.

– Иди ты первая, – сказал Дункан.

Насмешливо глянув на него, Ники проскользнула через дощатую дверь сарайчика. Под плащом с капюшоном Изида почти до конца расстегнула молнию своей бархатной куртки, чтобы в случае необходимости успеть среагировать вовремя.

В сарайчике пахло пылью. Грубо сколоченная лестница, начинавшаяся сразу от входа, вела в глубину постройки.

– Закройте за собой дверь, – бросила Ники через плечо.

Изида потянула дверь так, чтобы она захлопнулась, и последовала за Ники и Дунканом. Две двери, встретившиеся на их пути и запертые на тяжёлые замки, Ники открывала ключами, болтавшимися у неё в связке. Лиэтт лепетала что-то непонятное. «Па-па» было единственное, что удалось разобрать Изиде, – возможно, окружающее показалось малышке знакомым.