– Моя – тоже, – раздался голос Тьера. Марину передернуло. – Доброе утро всем!

– Привет, – в один голос поздоровались Эмильда и Чакстон.

– Доброе утро, – пробормотала Марина, стараясь не смотреть на Тьера.

– Что это? – он увидел на столе письмо от Нептунии. – Можно взглянуть?

– Смотри, – разрешила Эмильда.

Присаживаясь, он прочитал две строчки, нацарапанные Нептунией. Потом их прочитал Чакстон.

– Как тебе? – спросила Эмильда.

– Кто-то хочет схлопотать по зеленой шее, – сказал Тьер.

– Угу, – промычала Марина, вжимаясь в стул.

– Она страх потеряла. Отправим ей ответ, Ваше Величество?

– Да! – Чакстон подскочил на стуле. – Надо написать ей хвалебных речей в ответ!

– Я не буду тратить на нее время и бумагу, – сказала Марина.

– Пусть Нептуния увидит, что мы не обращаем внимания на ее выходки, – сказала Эмильда.

– А может, все-таки написать ласковое письмецо? – Тьер не отказывался от своей идеи. – И заодно упомянуть там Оризу, ее подружку-подлизу.

– Разумнее будет ничего не отвечать. Пусть погадает, какова была наша реакция.

– Я подумаю над этим, – в заключение сказала королева, а последнее слово было за ней.

– Тьер, тебе известно о существовании комитета «Белая лилия»? – спросила Эмильда, отхлебнув воды из стакана.

– Что-что? Какой комитет? – парень нахмурил брови.

Марина искоса посмотрела на него. Эмильда повторила название.

– Ты не знаешь о нем? – Марина не сводила глаз с Тьера.

– Первый раз слышу, – ответил он.

– Ты не знаешь о комитете, возглавляемом Кристианом Борто? – вела допрос Эмильда.

– Кристиан Борто? Кто это? – он пожал плечами.

– Это эльф, – сказал Чакстон, и взгляды всех сидевших за столом обратились к нему.

– А, ты был с нами у Генриха, – вспомнила Марина.

– Что это за эльф? – спросил Тьер.

Девочки рассказали о «Белой лилии» и Маринином сне.

– Уверяю, Ваше Величество, я ничего такого не замышляю, – клялся Тьер. – Я никогда не сделаю такого и никому не позволю совершить подобное.

Марина так надеялась не разочароваться в человеке, которому верила.

– Я подписываюсь под этими словами, – Чакстон махнул рукой и в порыве патриотизма сшиб со стола Эмильдин стакан. – Ох! Прости, Эми! Я не хотел, – привидение не уловило момент, когда от избытка чувств стало осязаемым.

Эмильда с укором посмотрела на него:

– В надводном мире говорят, это к счастью.

– А в подводном нет такой приметы? – спросила Марина.

– Нет, но я надеюсь, что креяты правы.

– Креяты? – не поняла королева.

– Креяты – это жители надводного мира.

– Интересно, если бы не разбитый стакан, сколько бы еще прошло времени, прежде чем я узнала, как я называюсь в подводном мире? – укоризненно прознесла Марина.

– Прежде всего ты – королева, а потом уже креятка.

– А королева должна знать элементарные вещи.

– Ладно-ладно, признаю свою недоработку, – сказала Эмильда.

Марина улыбнулась. Слова Тьера успокоили, а разбитый стакан подкрепил веру в светлое будущее.

– Я соберу осколки, – наклонился Чакстон.

Его остановила Эмильда:

– Ты не можешь порезаться, но все равно не делай этого.

– Не собирать? – из вежливости переспросил он.

– Во дворце есть слуги.

– Слушайте… кажется, я кое-что сообразил, – озаренно произнес Тьер и отвлек народ от разбитого стакана.

Нежданно-негаданно Эмильдин допрос, Маринин сон и сопутствующие факторы навели на толковую мысль.

– Что? – Эмильде не терпелось узнать.

– Какими лекарствами Мольт вылечил Ее Величество? – Тьер светился от посетившего прозрения.

– Я в медицине не разбираюсь.

– Я тоже, – сказала Марина.

– А я – тем более, – сказал Чакстон.

– И я не разбираюсь в медицине, – продолжил Тьер. – Но чем же Мольт вылечил Вас, Ваше Величество?

– Да я не знаю, Тьер, – сказала Марина. – Я без сознания была, когда он напичкал меня какими-то лекарствами…

– Вот именно! Лекарствами! А Мольт не мог вылечить Вас лекарствами. Потому что блюдо было заколдовано, а не отравлено, – парень выстраивал цепочку взаимосвязанных мыслей. – Человека, подвергшегося чарам Нептунии, лекарствами не вылечить. Чтобы снять с королевы заклятие, от которого она пострадала, Мольт должен был прочитать противодействующее заклинание, – он подводил речь к логическому итогу. – А знать противодействующее заклинание мог лишь тот человек, который составил первоначальное заклятие. Этот человек – Нептуния. Вопрос: откуда Мольт узнал противодействующее заклятие?

Наступила продолжительная тишина: Эмильда, Марина и Чакстон обдумывали сказанное Тьером. Неутешительные факты говорили сами за себя.

– Тьер, ты гений, – сказала Эмильда.

– Я всегда об этом говорил, – Чакстон вставил свои пять копеек.

– Человек, пострадавший от сильнодействующего заклятия, может быть спасен только антизаклятием, – сказала Эмильда. – Выходит, Мольт знал противодействующее заклятие. Получается, Нептуния «по старой дружбе» сказала ему на ушко контрзаклинание?

– Чтобы он спас от смерти ее ярую соперницу, – Тьер сознавал абсурдность вывода.

«Мольт отравил Марину», – королева прочитала его мысль, и холод пробежал по телу. «Нет, только не это», – сказала она себе.

– Как же Мольт узнал антизаклинание? – вопрос, произнесенный Эмильдой, оставался открытым.

Марина услышала, как поблизости что-то захлюпало. Это услышали все – взоры подданных обратились к ней. Перехватив Эмильдин взгляд, она посмотрела на стакан, который сама держала в руке. Апельсиновый сок закипал.

– Нервишки, – шепнула Эмильда, прежде чем расплавленное стекло потекло по Марининой ладони.

– Чем вытереть руку? – раздраженно прошептала она.

Чакстон повертел головой с надеждой найти что-то, но его участие не понадобилось – через несколько мгновений на руке королевы не осталось ни капли жидкого стекла, будто его не было вовсе.

Тьер отвлек всех от приключения со стаканом:

– Мольт спас Ее Величество, и ответ нужно искать у него.

– Да, давайте зайдем и спросим: «Мольт, это ты отравил королеву?» – Марина не представляла, как у них язык повернется задать старику такой вопрос.