– Документы показывают, что свидетелю была предоставленанеприкосновенность, что свидетель ответил на вопрос и что ответ на вопросвыявил преступление. Итак, господин обвинитель, у вас есть еще вопросы ксвидетелю?

– Безусловно, есть! – прокричал Гамильтон Бергер.

– Мне кажется, что будет лучше, если суд возьметпятнадцатиминутный перерыв, позволив адвокатам обеих сторон восстановить эмоциональноеравновесие и адаптироваться к этому новому повороту дела. Итак, суд удаляетсяна пятнадцатиминутный перерыв и просит присяжных не обсуждать между собойпроцесс, а также не позволять никому обсуждать его в своем присутствии.

Едва судья Майлз покинул свое место, как разгневанныйГамильтон Бергер бросился в тот конец зала заседаний, где сидела защита.

– Это вам даром не пройдет! – закричал он Гилмору. – Язаставлю вас предстать перед Большим жюри, именно так, не перед конфликтнойкомиссией, не перед коллегией адвокатов, а перед Большим жюри! Я сделаю все,чтобы вы были преданы суду по обвинению в преступном заговоре лжесвидетельстваи как соучастник в деле об убийстве. Вы знаете так же хорошо, как и я, что этотмолодой человек взял деньги у своей сестры! А вы поставили меня в положение,когда я предоставил ему статус неприкосновенности при ответе на основнойвопрос! Это вы, Гилмор, так все подстроили, что его ответ на этот вопросотбросил меня на нулевые позиции, и я проиграл дело!

– Давайте, действуйте! Поставьте меня перед Большим жюри, –закивал Гилмор. – Обвините Родни в лжесвидетельстве. Для того чтобы доказатьэто, вам придется сначала доказать, что он не убивал Фремона. Это была бывеликолепная сцена в зале суда! Окружной прокурор графства старается доказать,что человек не убивал, что он невиновен, а тот, в свою очередь, настаивает, чтоон виновен. Я просто не могу дождаться подобного шоу!

– Это правда? Вы будете доказывать, что Родни Бенксневиновен? – спросил Бергера один из репортеров.

В ярости Бергер повернулся в сторону дотошного газетчика, ив тот же момент засверкали вспышки десятка фоторепортеров. Один из них тотчаскинулся вон из зала с сенсационной пленкой, запечатлевшей окружного прокурора,потерявшего контроль над собой.

– Умерьте свой гнев, Гамильтон, – успокаивал его Мейсон. –Зачем вы выставляете напоказ свои чувства, ведь это ни к чему хорошему неприведет.

Глубоко вздохнув, Бергер сказал:

– Я никак не ожидал от вас, Мейсон, подобного поведения.

– Со своей стороны… я не сделал ничего плохого, – ответилМейсон. – Вы сами угодили в расставленную ловушку, а теперь хотите, чтобы оназахлопнулась? Или желаете выбраться из нее и продолжить слушание дела? Думаю,что смогу помочь, если вы намерены бороться.

– Больше нет никакого дела, – обреченно ответил Бергер.

Приблизившись, Мейсон взял окружного прокурора под руку:

– Если вы будете продолжать рассуждать подобным образом, товашей карьере придет конец. Не падайте духом, вернитесь на землю!

– Мне отвратительна сама мысль, что я попал в ловушку,расставленную этим стряпчим, занимающимся сомнительными делами! Мы все знаемГилмора. Этому парню так же легко лжесвидетельствовать, как иному – перейтиулицу.

– Поспокойнее, поспокойнее, господин прокурор! Пойдитевыпейте стакан воды и улыбнитесь. Ну как, продолжим заседание суда?

– Какое заседание? Все кончено, все, кроме скандала!

– Сейчас кричите вы. Остыньте же и дайте мне возможностьпровести перекрестный допрос Родни Бенкса. И не давайте народу почувствовать,что Гилмор вас перехитрил.

– Я знал, что этот человек жулик и мошенник, но ведь не дотакой же степени! – никак не мог успокоиться Бергер.

– Вы ведь точно не знаете, что именно он научил этому Родни.Успокойтесь и полегче отнеситесь ко всему, мне не нравится, когда вы в такомсостоянии.

Бергер глубоко вздохнул:

– Постараюсь, но я чувствую, черт возьми, что и ваш палец,Мейсон, есть в этом пироге!

– Конечно! – ответил, улыбаясь, Мейсон. – Но мой палецвыполнял иную функцию, поверьте: «Это был большой палец, который выковыривалсливы», – если вы еще помните ту детскую песенку, прокурор.

Бергер внимательно посмотрел на адвоката и с возгласом: «Безкомментариев!» – бросился вперед, расталкивая репортеров.

Между тем с огромной быстротой о происшедшем в зале судастало известно многим, и зал стал быстро наполняться публикой – корректнымиатташе посольств, газетными репортерами, фотокорреспондентами с камерами ивспышками в руках. Через двадцать минут, после перерыва, судья Майлз занял своеместо.

– Здесь сегодня находится много представителей прессы. Хочупоставить всех в известность, что в зале суда запрещено делать снимки вприсутствии присяжных заседателей, обвиняемой и моем лично. Корреспондентыдолжны выйти в коридор, им будет позволено сделать фотографии после окончаниязаседания, когда суд удалится на совещание, – заявил Майлз. – А теперь,господин окружной прокурор, займите свое место.

– У меня нет больше вопросов к свидетелю, – ответилГамильтон Бергер. – Настаиваю – если суд позволит – на утверждении, что данныйсвидетелем Родни Бенксом ответ на заданный ему вопрос сделан, очевидно, скореес целью выгородить собственную сестру, которая в настоящее время проходит нанашем процессе в качестве обвиняемой, чем установить истину, поэтому я прошууважаемый суд взять этого человека под стражу.

– В настоящее время, – разъяснил Майлз, – суд не обладает нато властью. Мы не можем распорядиться о взятии под стражу свидетеля Бенкса.Когда присяжные будут располагать всеми фактами и свидетельскими показаниями идело будет представлено на их рассмотрение, только тогда они смогут вынестисвой вердикт.

– Мистер Бенкс, вы уже давали показания и временно получилистатус неприкосновенности?

– Я что, буду иметь этот статус и в случае убийства тоже? –ответил вопросом на вопрос Бенкс.

– Что касается вас, то суд отказывается комментироватьлегальный аспект создавшейся ситуации. – В голосе судьи Майлза звучалооткровенное отвращение. – У вас есть адвокат, который вас представляет…Адвокат, – добавил судья, – который, похоже, вполне способен вам обеспечитьдостойную защиту в суде. Вы можете покинуть свидетельское место, мистер Бенкс.

– Одну минутку, – остановил Майлза Мейсон. – Я имею право наперекрестный допрос свидетеля.

Поколебавшись секунду, судья согласился:

– Да, у вас есть такое право.

– У меня к нему несколько вопросов, – сказал Мейсон.

– Очень хорошо, задавайте их.