Игорь каждый день в одно и то же время фотографировал своих питомцев с одной и той же точки, чтобы потом иметь возможность понаблюдать их рост на всех стадиях. А когда день за днем ходишь одной и той же дорогой, невольно примечаешь некоторые изменения, происходящие поблизости от нее. Вот он и обнаружил пропажу дыни «Колхозница» с соседней грядки. Правды ради следует отметить, что сам имел на нее определенные виды и поглядывал за тем, как она зреет, ожидая наступления оптимальной спелости для употребления ее внутрь. Он ведь дыни не любил не в смысле есть, а вообще.

А тут вдруг бах, и нет красавицы. Разыскал стебель, с которого ее сорвали. Точно, как раз вовремя унес ее кто-то неведомый – пересох черенок. И, что интересно, срезал ножом, в то время как все домашние ее бы обязательно открутили – ну так уж у них было заведено. Что же касается свойств лезвия, оставившего ровный, прямой и гладкий след, то оно заслуживало высокой оценки – острое.

Пропажу следующей дыни он отметил через сутки. Отпечатки ног на сухой земле не настолько выразительны, чтобы по следам можно было хоть что-то узнать о существе, совершившем хищение. Шаг, пожалуй, короче, чем у него. Забавно. Если бы это был кто-то из соседей – то… нет. Незачем им в такую даль таскаться, у них этого добра и своего в достатке. Да и не принято как-то брать тайком то, что тебе и так дадут, да еще и помогут выбрать что получше. Хотя с выбором воришка определенно справлялся и без посторонней помощи.

Стало так любопытно, что Игорь «забыл» на штативе камеру и «случайно» поставил ее в режим один снимок в минуту. Ну и повернул так, чтобы смотрела как раз на дынные грядки.

Разыскивать нужные кадры долго не пришлось. Воришка появился буквально сразу вслед за его уходом. На одном изображении был виден в отдалении четвероногий зверь: приземистый, коротколапый, с коротким пушистым хвостом. Окрас бурый, а движения настолько стремительные, что кадр даже немного смазался. Двигался объект в направлении камеры. Обработку изображения Игорь в камере нарочно отключил, потому что перед этим снимал неподвижные предметы, закрепив аппаратуру на опоре, а теперь пожалел об этом.

На втором снимке похититель дынь шел на задних лапах и находился рядом с предметом хищения, но «до того». Можно было увидеть, что он коренаст, ростом примерно метр тридцать, покрыт густым плотным мехом и ужасно похож на росомаху или горностая-переростка. Третий кадр запечатлел ретираду на трех лапах с зажатой под мышкой добычей.

Игорь перерыл материалы о животном мире Прерии, и единственным кандидатом на роль героя фоторепортажа оказалась фурия – крупная куница, обитающая в горах. Делать ей здесь, на границе сухой степи и полупустыни, было решительно нечего – это универсальный хищник альпийской зоны, а не охотник на сусликов и сурков. Кстати, зубы у этой твари острые, так что то, что он, Игорь, посчитал перерезанным, на самом деле могло быть и перекушено.

Какая же нелегкая принесла зверя в такую даль от мест обитания? Не иначе как его сородичи так расплодились в пределах привычного ареала, что им просто перестало хватать пространства – ведь охотятся эти грозные создания на обширных территориях, занимающих порой сотню квадратных километров. И главное, чем питается фурия посреди иссушенного солнцем пространства? Понятно, что дыни способны поддержать ее жизненные силы в течение некоторого времени, но ведь организму плотоядного необходимы белки животного происхождения.

Посоветовался на кухне с тетушкой, показал фотки и получил разрешение выбрать в морозильной камере то, что покажется ему подходящим для включения в рацион нового соседа. Охотиться на тварь, которая ни разу не предприняла попытки напасть на людей, в голову никому не пришло. Они тут давно живут и понимают, что проще «убедить» ограниченный контингент шерстистых носорогов не ходить через их поля, чем, перестреляв их, принять визит невоспитанных кабанов, которых удар тока, полученный от электропастуха, может раззадорить на сущее непотребство. А так – носороги кабанов отгоняют, за что имеют доступ к луже с водой. И стойки с проводами, к которым подведено напряжение, привычно обходят – оставлены для них пути между плантациями.

Лис Леонард в открытую подходит к птичьему двору и, если его долго не замечают, делает вид, что пытается подкопаться под сетку. Приходится срочно выдавать этому настойчивому защитнику прав животных брусок мороженого криля – невеликая плата за отогнанных от кур степных хорьков.

А фурия, если ее прикормить, может «перехватить» набег тушканов, которые по неведомой причине приходят иногда солидными группами и устраивают форменные потравы посевов. Так что мороженая кефалька для первого контакта была признана подходящим знаком доброй воли. Отличная рыбка длиной сантиметров сорок – неплохое дополнение к вегетарианской пище. А что касается потери некоторого количества дынь – так этого добра у них сколько влезет. Делянку, где «пасется» зверь, можно вообще не убирать сплошняком. Игорь все равно там бывает каждый день – перетаскает созревающие плоды по десятку за раз, а остального зверю хватит.

Желтую круглобокую красавицу, которая буквально просилась в рот, трогать не стал – пусть достанется новому соседу. Собрал в две корзинки по пять дынек да и отправился восвояси, оставив кефаль на длинном блюде. Неправильным показалось парню класть хороший продукт на голую землю. Если бы на траву – тогда другое дело, но не в пыль же! Пластиковый пакет, в котором ее принес, забрал с собой. Это для пищеварения вещь неприятная, а проверять животное на сообразительность как-то негостеприимно. В конце концов, он фурии не папа и не мама.

На другой день Игорь отправился за следующей фотографией своих любимых арбузов, прихватив с собой свежую потрошеную тушку бройлера – бабушка сказала, что лишняя она, не влезает в кастрюлю. Подошел к блюду, оставленному со вчерашнего дня на грядке. Кефаль пропала, а на ее месте лежал свернутый вчетверо пластиковый пакет с ручками, придавленный консервной банкой, чтобы ветер не унес. Вот как! Подношение принято, но неудобно зверю тащить оттаивающую рыбину без сумки. Да и какой он зверь после этого? Но и не человек. Тогда кто?

То, что пакет сделан из полиэтилена, в лаборатории установили в два счета. Обычная «майка», какие у них в захолустье стирали и развешивали на просушку, чем всегда умиляли горожан, когда они тут оказывались. На консервной банке имелись надписи незнакомыми значками и картинка, наводившая на мысль о зеленом горошке. Семейство, взбаламученное рассказом Игорешеньки, рассмотрело ее со всех сторон и единодушно признало, что тара эта нечеловеческая, мысль о чем возникала у каждого, кто взглянул на пришпиленные к стене фотографии «дарителя».

Емкость немедленно вскрыли, чтобы убедиться в том, что содержание ее соответствует картинке. По одной горошине досталось каждому – они оказались довольно крупными и по вкусу напоминали икру. Не иначе – мегалодонью. Этих акул пока изучили слабо, но размер наводил на такую мысль. Потом сообразили, что неплохо бы исследовать ее в лаборатории, но объекты для изучения к этому моменту были уже недоступны. Их слопали. А оставшаяся на дне банки жидкость содержала воду и поваренную соль, ну и кое-какие специи. Количество годного для анализа биологического материала оказалось невелико, и тетушка весь рассол собрала в пробирку.