На следующий день Игорь притащил на дынные грядки тарелку салата «Рудокоп» и шахматную доску. Салат, прикрытый крышкой, он поставил в предусмотрительно оставленный неведомым существом пластиковый пакет, и вилочку, завернутую в салфетку, приложил. А еще расставил на доске фигуры – они магнитные, так что от ветра с места не слетят – и сделал первый ход: е2–е4.

В течение следующих суток арбузоводы не переставали переживать по поводу намечающегося контакта с несомненно разумной общностью, обнаруженной на планете, которую люди изучали уже около полувека. Нет, это надо же. Ведь совершенно дикий мир, никаких построек или их развалин, сделанных руками иных наделенных интеллектом существ, никто никогда не находил, а тут вдруг такое событие! Игоря на его обычную «прогулку» провожали, как на важную дипломатическую встречу, с напутствиями, и даже заставили одеться поприличней. Одного, понятно. Не хватало еще толпой туда заявиться, чтобы перепугать неведомое существо.

Салатная миска и блюдо были найдены чисто вымытыми, упакованными в пластиковый пакет и перевернутыми кверху дном, что обычно воспринимается как сигнал об окончании банкета. На шахматной доске изменила положение только одна фигура – король черных лежал, что традиционно означало капитуляцию.

Крышка салатницы оказалась под ней вместе с вилкой.

Контакт не состоялся. Видимо, другая сторона испугалась напора, с которым люди принялись знакомиться. Дыни с этой грядки больше не пропадали, а камера, «забываемая» через раз на штативе, никого ни разу не зафиксировала. Да и баночка красной икры, поставленная на обычном месте в качестве подношения, оставалась нетронутой.

Анализ рассола показал наличие в нем нескольких аминокислот, ничем особым не примечательных, а пустая консервная банка уже на другой день рассыпалась в пыль, разлетевшуюся, когда открыли дверцу шкафчика, за которой она хранилась. Из материальных следов несостоявшегося открытия остались только три не самых четких снимка известного науке зверя.

Степа сегодня прошел в школе собеседование по истории, последнее в череде испытаний для ребят, заканчивающих последний класс экстерном. Осталось сдать четыре экзамена в общем потоке – и порядок. Позаниматься, конечно, придется, но позднее, а пока он имеет право навестить жену. Родители даже беспокоились, что он так долго не показывался пред ясны оченьки хозяйки острова Полигон. Боялись, что может упустить столь выгодную партию. Еще и интересовались, почему он со своей девушкой только перекидывается изредка короткими текстовыми сообщениями делового характера, а не поговорит никогда, не помурлычет ей в ушко.

Не слишком долго оплакивали они его прошлую подругу. Он, конечно, тоже в этом плане выглядел не лучшим образом, если взглянуть со стороны, так что не ему их судить.

Малолюдно было здесь, на острове, но не безжизненно. Делла чмокнула его в щечку, сказала, что ничего ему сегодня не обломится – день неудачный, – и умчалась на другой конец острова, где в штольнях, пробитых в сплошном камне, велись какие-то работы. Все кругом были заняты, в ростовой трое в белых халатах присматривали за тем, как установки под управлением автоматики созидают разные предметы или, наоборот, «разбирают» лом металлов на компоненты.

Полюбовался на стволы своих «десяток», вернее, их заготовки, извлеченные из печи, где проходила какая-то из стадий изготовления, глянул на прибойные волны с площадки около будки подъемника. Как-то и нечего ему делать. Вот незадача! С Делкой намного интересней, она всегда развлекала его, заставляя действовать и соображать.

На этой мысли Степан остановился. Он – ведомый в их паре. Некузяво, конечно, но ему это положение комфортно. Ему нравилось, когда эта непоседа им помыкала. Это что же выходит, он подкаблучник? Хм! Надо срочно в этом вопросе разбираться.

Итак – девчонка не самая большая раскрасавица. Заинтересовала она его, когда щелкнула на экзамене задачку, но тогда, в присутствии одноклассников, проявить к ней интерес он не решился. А какой это был интерес? Точно, ему почему-то захотелось эту толстознаюшку завалить и обойтись с ней по-мужски. Тем более – ведь явная деревенщина.

Забавно анализировать собственные побуждения, глядя на них несколько отстраненно, через год примерно после событий, которые память, оказывается, бережно хранила. Продолжим. Потом он выяснил, что предстоящую ночь эта девушка проведет в уединенном месте, добраться до которого ему проще простого. И старое желание проснулось. Это уже тревожный симптом – повторная реакция на один и тот же не самый внешне привлекательный объект означала, что его побуждение – не просто сексуальное влечение, а влечение, направленное на конкретную особь противоположного пола. Отметим иррациональную компоненту. Ведь в барах нетрудно встретить доступную женщину, да и среди одноклассниц девушки, с которыми можно было бы поработать над данной тематикой, наверняка встречаются. А его понесло к Стальному водопаду.

Итак, уже в то время он действовал не свободно, а под влиянием желания, в происхождении которого не давал себе отчета. Зато потом, когда Делла спасла ему жизнь, застрелив серого амфициона, он почувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Привычный мир рухнул, и простушка оказалась королевой неведомого мира, в который он со всей дури ворвался. И с этого мгновения он был у ее ног. Под каблуком.

Надо признать, что повелительница обращалась с ним милостиво и не только позволяла себя любить, но и знакомила его с тем, как в этом самом мире не пропасть ни за понюшку табаку. И еще – с другими людьми, населявшими эту планету, с тем, как они живут и что поделывают. Его здесь уже приняли за своего, а вот он пока еще не вполне тут освоился. Почему аборигены охраняют горожан? Почему делают это негласно? Почему он не понимает, чем ему заняться, если не получил прямой команды? Он же вел себя словно ребенок! Вот потому-то и находился в зависимом положении, что был беспомощен один.

Ну-ка, проверим.

Степа, ничтоже сумняшеся, пошел на кухню, и «немеченая» бандитка Татьянка попросила его разгрузить посудомоечную машину, потом – накрошить для салата вареной картошки, разобрать и отмыть элекромясорубку… гипотеза о собственной невзрослости начала обрастать мясом.

Обычай отдыхать после обеда у местных, которые то ли старожилы, то ли аборигены, соблюдался строго. Кондиционеры они использовали крайне редко, а климат здесь теплый, поэтому правило сиесты, или адмиральского часа, нарушать не любили. В жару да после приема пищи значительно веселее подремывать в горизонтальном положении, чем напрягаться в трудах праведных. Вот утренние часы, пока прохладно, – они для работы, а потом лучше передохнуть в тени, выспаться и набраться сил. Вечером, в закатный час, тоже не возбраняется поработать, но это только если действительно испытываешь дефицит времени.

Горожане, проводящие значительную часть дня в помещениях с искусственным климатом, ни о чем подобном даже не помышляли, зато остальные жители Прерии, откушав полуденную трапезу, не позволяли себе ничего большего, чем наблюдение за деятельностью непрерывных автоматизированных производств, которых у них, скажем прямо, раз, два и обчелся.