До «Убежища» мы шли пешком. Помощник доктора, паренек в серой рубашке, таких же серых штанах и лихо заломленном набок картузе, с легкостью нес наши чемоданы. Дорога вилась среди зеленых холмов и уходила мимо небольшого поселка в сторону поместья в старинном духе: трехэтажный дом с белыми колоннами, пышный фруктовый сад, лужайки, от которых так и веяло свежестью, аккуратно подстриженные кусты. Среди деревьев я видела людей — он выглядели ненастоящими, похожими на сломанных кукол, которые пытаются двигаться, но забывают об этих попытках, отвлеченные чем-то другим, существующим только в их внутреннем мире.

«Пациенты на прогулке, — подумала я. — Те, которых показывают, когда в это райское местечко приезжают комиссии с проверками».

Сколько этих людей были ведьмами и ведьмаками?

— Вы же не отвечаете за безопасность, — сухо ответил Энцо. — Все вопросы к службе охраны.

Доктор Пелегрини кивнул. Все это время я всматривалась в него и видела, что он был вполне определенным ведьмаком. Не самым сильным, конечно, но был.

— Я это понимаю. И все равно не могу не винить себя. У нас с Чинцией были хорошие отношения. Я не был ее лечащим врачом, просто иногда консультировал при подборе лекарств, но мы ладили. Она доверяла мне и… если бы она решила поговорить со мной, я уверен, что смог бы ее удержать. Этого ужаса не случилось бы.

— Почему она сбежала? — спросила я. Мы вошли в открытые ворота, которые были словно сотканы из металлических завитков: ни колючей проволоки, ни пик — перебирайся и убегай. Охранник, который сидел в будке рядом, даже не посмотрел в нашу сторону — читал газету. — Здесь довольно уютно.

Пелегрини пожал плечами. Сейчас он казался искренне огорченным, но я не обманывалась: все это было спектаклем для нового члена управляющего совета — пока Энцо прощупывали, решая, можно ли ему доверять.

— Как бы ни было хорошо в клетке, это все-таки клетка. Ведьма по самой своей природе не терпит ограничения свободы. Даже для собственной пользы.

Я понимающе кивнула. Если бы меня посадили за решетку, то я умерла бы от тоски.

— Кто был ее лечащим врачом? — спросил Энцо. Он держался настолько невозмутимо и холодно, что меня начало пробирать морозцем. Тот человек, которого я успела узнать, безвозвратно исчез — теперь рядом со мной шел инквизитор, которого сама природа сделала моим врагом.

— Доктор Майя Морави. Умерла от сердечного приступа через четыре дня после того, как Чинция сбежала. Она очень сильно переживала все, что тут произошло. Ей стало плохо во время утреннего обхода, мы немедленно отвезли ее в клинику Карвенунти, но это не помогло.

Как ловко все получается! Это вам не запасной дневник для двоек и замечаний у школяра! Лечащий врач преступницы очень удачно отправляется на тот свет, спроса с нее, как вы сами понимаете, никакого, мы усилили систему охраны, и теперь все в порядке. Чашку чаю и по домам?

Интересно, доктор Морави умерла сама, или ей помогли коллеги?

Я почувствовала, как во мне начала подниматься злость. Доктор Пелегрини словно бы уловил это, потому что обернулся ко мне и сказал:

— Ваш случай просто удивителен, госпожа Уиллоу. Еще ни одна ведьма не уцелела после Гексенхаммера.

Мы пошли через парк мимо больных. Мужчины и женщины, одетые в одинаковые белые рубахи и брюки, бродили среди деревьев, иногда замирая, словно кто-то звал их издалека — зрелище было по-настоящему тягостным. Персонал — крепкие мужчины в темно-синих халатах — пристально следил за пациентами, всем своим видом показывая: попробуете что-нибудь отчебучить, узнаете, как сильно бьют дубинки, которые мы носим на поясах.

Мне все сильнее становилось не по себе. Мы с Энцо были здесь одни — мы не выстоим, если на нас нападут.

— Должно быть, дело в том, что я законопослушная ведьма. Как и вы, — попыталась пошутить я. Доктор Пелегрини улыбнулся, но его глаза остались прежними, холодными и внимательными.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он, не сводя с меня пристального взгляда и делая вид, что не слышал, как я назвала его ведьмаком. — Головокружения, внезапные вспышки агрессии, плаксивость?

— Нет. Ничего такого.

— Очень хорошо, что вы привезли госпожу Уиллоу в «Убежище», — одобрительно произнес доктор Пелегрини. Мы вошли в гостеприимно распахнутые двери клиники и оказались в просторном холле. За высокой стойкой сидела девушка в темно-синем халате и энергично стучала по клавишам печатной машинки, за ее спиной возвышались стеллажи с карточками больных. По широкой лестнице, которая вела на второй этаж, спускалась старушка на ходунках: рядом шел парень в форме, который ее подстраховывал. Двое таких же парней беседовали чуть в стороне, под раскидистым деревцем в большом горшке. Одним словом, это была самая обычная больница — чисто, аккуратно, никогда не подумаешь, что тут проводят эксперименты над ведьмами.

Но я понимала, что обольщаться не следует.

Пелегрини подошел к стойке регистрации и распорядился:

— Позовите доктора Гварнери, она сейчас свободна, — обернувшись ко мне, он объяснил: — Это один из наших лучших специалистов, она проведет осмотр и скажет, что делать дальше. Повторюсь, хорошо, что вы сейчас здесь. Это не тот случай, на который можно махнуть рукой.

Энцо кивнул — сейчас я смотрела на него и не видела в нем того человека, которого успела узнать. Все живое, все, способное дышать и чувствовать, исчезло без следа — и только это могло сейчас нам помочь.

— Это мой долг, — произнес он. — А я всегда его выполняю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Доктор Гаэтана Гварнери, черноволосая, смуглая и голубоглазая, оказалась старше меня на пару лет — быстро выйдя в холл, она обменялась с нами приветствиями и предложила мне сразу же пройти в ее кабинет. Уходя, я обернулась; Энцо по-прежнему разговаривал с Пелегрини, и я поймала его взгляд, безжизненный и жесткий.

Все правильно. Я не была для него человеком. Все это время он мог просто притворяться добреньким — да хоть бы и в исследовательских целях.

Все правильно. Иначе мы отсюда не выберемся.

Кабинет доктора Гварнери был на втором этаже — открытые окна выходили в сад, весело шумевший зеленью, на стенах висели дипломы и аттестаты в золотых рамках: хозяйка кабинета училась в Королевской медицинской академии и там же получила степень доктора наук. Я заинтересованно принялась рассматривать безделушки в шкафу: фарфоровые фигурки пастушков и пастушек, причудливые раковины, какие-то черные треугольные зубы — набор был каким-то странным, и я сказала: