Вэл с презрением поглядела на него и широкими шагаминаправилась к двери, потом обернулась.

– Так ее и спрашивай, ненормальный. – И, сверкнуврыжей гривой, ушла. Джой, в отчаянии уставившись в дверной проем, прошептал:

– Дерьмо.

– О? – В дверном проеме показалась голова Грега.

Парень покраснел и встал:

– Извини. Я решил немножко отдохнуть. Сейчас уйду.

– Сиди-сиди. Я тоже частенько сижу здесь. Отдыхай, всенормально. – Он улыбнулся и исчез, сопровождаемый темноволосой девицей, аДжой сразу же вышел на улицу.

В конце концов все они оказались в бассейне – в одежде, вкупальниках, в плавках, в тапочках, босиком, в туфлях. Они веселились до трехутра, когда, наконец, уехал последний гость. Лайонел, Вард и Фэй поднялисьнаверх, все трое сонно зевнули, а Фэй засмеялась:

– Веселая компания… А если серьезно, получился хорошийвечер, правда?

– Изумительный, – улыбнулся Лайонел, поцеловалмать и пожелал спокойной ночи. Потом он сел на кровать в ворсистом халате,надетом поверх плавок, и задумчиво вспоминал день… Диплом… Белую мантию…Машину… Друзей… Музыку… И, как ни странно, запнулся на том, что думает о Джоне,таком милом парне. Он нравился ему даже больше собственных друзей.

На следующий день после выпускного вечера Фэю и Варду надобыло идти на работу. Дети могли поспать до полудня, а им надо быть на студии вдевять. На подходе следующий фильм, и столы у обоих были завалены бумагами.Чтобы работать хорошо, нужна строгая самодисциплина, и они очень уставали, особеннокогда Фэй параллельно выполняла режиссерскую работу.

Тогда ей вообще приходилось приезжать на студию до шестиутра, задолго до прихода актеров. Ей было необходимо заранее проникнутьсяатмосферой фильма. В общем-то, во время съемок трудно заставить себя вернутьсядомой, и иногда Фэй оставалась ночевать в гримерной, там же ела, обдумываласценарий, как бы вживаясь в него, пока не начинала понимать каждый образ так,будто влезала в кожу героя. Полностью выкладываясь сама, она имела правомногого требовать от актеров. Фэй три шкуры с них драла, но многие актеры вГолливуде говорили о ней с искренним обожанием. Ее талант режиссера – настоящийБожий дар, и сейчас она была гораздо счастливее, чем когда играла сама. Онанашла себя, нашла свое истинное призвание, и Варду нравилось видеть свет в ееглазах, возникавший, как только она начинала думать о работе. Правда, этовызывало у него некую ревность, хотя он был вполне доволен своим делом. Но Фэй,в отличие от него, вкладывала в работу всю душу, все сердце.

Через несколько дней Вард снова потеряет жену из-за новогофильма. Оба считали, что это будет их лучшая лента, и ужасно волновались. Фэйгоревала, что с ними нет больше Эйба Абрамсона. Ему бы понравился фильм. Ксожалению, Эйб умер несколько лет назад, успев, правда, разделить ее успех,второго «Оскара» – уже за режиссуру. Фэй до сих пор тосковала по нему. Онаоткинулась на сиденье, взглянула на Варда и вспомнила о вчерашнем вечере.

– Я рада, что дети вволю повеселились.

– Я тоже. – Муж болезненно улыбнулся ей – онвсегда с трудом переносил похмелье и нередко удивлялся, как он мог столько питьпрежде. Теперь, перебрав, он не мог избежать утренней расплаты. Молодость… Онулыбнулся. Молодость.

С годами многое изменилось, прибавились седые волосы;однако, несмотря на похмелье, они с Фэй утром занялись любовью сразу последуша. Для них это всегда означало хорошее начало дня, и сейчас он нежно положилруку на ее бедро.

– Знаешь, ты до сих пор сводишь меня с ума. Фэй слегкапокраснела, но явно обрадовалась.

Она до сих пор была влюблена в него. Вот уже девятнадцатьлет. Даже больше, если считать со времени их первой встречи на Гвадалканале в1943… Тогда уже двадцать один год.

– Взаимно.

– Отлично. – Он неторопливо припарковал машину настоянке МГМ.

Охранник у ворот улыбнулся и помахал им рукой. По этим двоимможно сверять часы. Чудесная пара… и дети у них хорошие… И работают много, надоотдать должное.

– Может, нам сделать смежную дверь между нашими офисамии повесить замок на моей?

– Мне эта мысль нравится, – прошептала Фэй, игривоукусила его за шею и вылезла из машины. – Что сегодня собираешься делать,дорогой?

– У меня немного работы. Я думаю, почти все готово. Аты?

– Я встречаюсь с тремя звездами. – И назвала, скем. – Чувствую, мне придется с ними как следует поговорить перед началом,чтобы все поняли, что мы собираемся делать.

Предстоящий фильм увлекал ее. Речь шла о судьбе четырехсолдат Второй мировой войны; тяжелый фильм, жестокий, в нем много боли, такмного, что разрывалось сердце, и большинство сотрудников на студии полагало,что режиссером подобной картины должен быть мужчина. Но Дор Шери доверял Фэй, иона была не вправе его подвести. Ни его, ни Варда. Варду было нелегко найтиденьги для такой ленты. Несмотря на громкие имена, актеры боялись, что никто незахочет смотреть фильм о войне. После страшного убийства Джона Кеннеди, годназад, потрясшего мир, всем хотелось только веселых комедий. Но Вард и Фэйсогласились сразу же, прочитав сценарий, – это их фильм. Умный, тонкий.Фэй твердо решила поставить его. И Вард знал – она сделает. И знал также, какжена нервничает.

– Все будет хорошо. – Он улыбнулся. Оба надеялисьна лучшее. Но Вард сознавал – Фэй нужна поддержка. И понял, что не ошибается,когда она ему ответила:

– Ой, боюсь до смерти.

– Знаю. А ты расслабься и наслаждайся работой. Но онамогла расслабиться только после начала съемок, погрузившись в фильм с головой.Сейчас это было невозможно.

Фэй редко возвращалась домой раньше двенадцати или часаночи, а в пять утра ей снова надо было стоять на площадке. Поэтому она вообщечастенько не появлялась дома. Вард понимал, что так продлится несколько месяцеви за детьми должен присматривать он. Снимая фильм, Фэй всегда полностьюотдавалась работе, но после окончания съемок с особой страстью занималасьдомашними делами: стирала рубашки, готовила.

Сейчас она уже не думала о детях.

Однажды ночью Вард заехал за женой; он не доверял ей водитьмашину – уставшей, погруженной в мысли о работе, опасаясь, что она врежется вдерево, не справится с управлением, слетит с дороги.

Фэй плюхнулась на переднее сиденье как маленькая тряпичнаякукла, а он наклонился и поцеловал ее в щеку. Она открыла сонные глаза иулыбнулась мужу.

– Этот фильм я, наверное, не переживу. – Голос былнизким и хриплым. В течение дня Фэй выпивала галлоны кофе и без конца говорила,кричала, заставляла, умоляла, требовала от актеров как можно большего, и теникогда не разочаровывали ее. Она посмотрела на Варда, и он улыбнулся в ответ.