Обвиняемый Гебхардт в предварительном отчете от 29 августа 1942 года заявил:

«По поручению рейхсфюрера СС, 20 июля 1942 года я запустил серию клинических экспериментальных исследований в женском концентрационном лагере Равенсбрюк с целью проанализировать течение болезни, известной как анаэробная гангрена… и проверить терапевтическую эффективность известных медикаментов, предназначенных для ее лечения.

Помимо этого, перед нами стояла цель провести испытания методов хирургического вмешательства для лечения простых инфекций, возникающих у солдат в время боевых действий, а также испробовать новый вариант терапевтического воздействия помимо известных методов хирургического вмешательства»[70].

В июле 1942 года предварительные эксперименты проводились на пятнадцати мужчинах-узниках концентрационного лагеря с целью понять, как можно вызвать гангрену искусственным образом.

На мышцах делали надрез длиной в десять сантиметров, после чего рану заражали опасными бактериями и помещали в них древесную стружку. Каждый раз эксперимент сопровождался попытками усугубить инфекцию еще больше.

После этого эксперименты продолжились на польских женщинах.

В письменном заявлении обвиняемого Фишера, данном под присягой, сообщается, что: «проводилось три ряда операций, в каждом из которых было задействовано по десять человек. В одном случае мы использовали бактериальные культуры и фрагменты древесины, в другом случае – бактериальные культуры и осколки стекла, а в третьем – бактериальные культуры вместе с древесиной и стеклом одновременно»[71].

Поскольку экспериментаторам так и не удалось вызвать ни одну смерть, было решено усугубить занесенную инфекцию. «Для того чтобы усугубить инфекцию еще больше, мы провели новую серию экспериментов с участием 24 заключенных полек. В этой серии экспериментов мы приостанавливали циркуляцию крови в подверженной инфекции области, перевязывая мышцы с обеих сторон. Эта серия экспериментов привела к развитию очень серьезных инфекций, а в нескольких случаях даже наступила смерть подопытных»[72].

Все показания свидетельствуют о том, что пять человек погибли непосредственно в результате этих экспериментов, а еще шестеро были казнены путем расстрела по прошествии некоторого времени[73].

Четыре полячки, которые были подопытными в этих исследованиях, давали свидетельские показания перед Трибуналом. Для участия в экспериментах привлекали только здоровых заключенных, при этом ни один из них не вызывался добровольцем. Все они возражали против проведения экспериментов, высказываясь как устно, так и в письменной форме. Они были убеждены, что их в любом случае ждет смерть, и заявляли, что предпочли бы умереть вместо того, чтобы продолжать участвовать в этих опытах[74].

Свидетельницы заявили, что «эксперименты проводились на 74 польках, одной немке и одной украинке». Шестнадцать женщин из тех, кого упомянули свидетельницы, могли быть подопытными в экспериментах по регенерации костной ткани, мышц и нервных волокон[75].

Свидетельница Мария Кусьмерчук была гражданкой Польши, оказавшейся в лагере Равенсбрюк осенью 1941 года[76]. После того как на ней провели операцию в рамках экспериментов с сульфаниламидом в октябре 1942 года, у женщины развилась серьезная инфекция. Рана не заживала вплоть до июня 1944 года, и Кусьмерчук получила пожизненные увечья.

Эксперт-свидетель Зофия Мачка, которую арестовали за причастность к движению Сопротивления, работала в концентрационном лагере рентгенологом. Она подтвердила, что пять польских подопытных погибли в результате экспериментов с сульфаниламидом. Один из самых кошмарных случаев произошел со здоровой двадцатитрехлетней польской девушкой по фамилии Куровская, которую искусственным образом заразили гангреной. Ее нога чернела и распухала. За ней ухаживали лишь в первые дни, после чего девушку поместили в палату № 4 лагерного госпиталя. Проведя несколько дней в постели в неописуемых страданиях, она в конце концов скончалась.

Мачка свидетельствовала, что немедленная ампутация поврежденной конечности спасла бы девушке жизнь. Если бы гангрена угрожала жизни немецкого солдата, ему наверняка обеспечили бы ампутацию.

Кусьмерчук стала единственной, кто выжил в результате той серии экспериментов. Все подопытные испытывали ужасную боль. Трибуналу предоставилась возможность увидеть своими глазами, какие увечья были нанесены узницам, выступающим на процессе в роли свидетелей. В качестве доказательств на руках у трибунала оказались фотографии их шрамов, ставшие впоследствии неотъемлемой частью стенографического отчета.

В случае со многими жертвами обвиняемая Оберхойзер приказывала не давать им никаких обезболивающих лекарств или морфия[77].

Перевязки делались изредка, из-за чего в палатах стоял невыносимый гнойный смрад.

Свидетельница Мария Янина Броэль-Платер заявила: «Нога болела; она причиняла мне ужасную боль, и из нее постоянно текла кровь. По ночам нас оставляли совсем одних, без какого бы то ни было присмотра. Я слышала лишь крики моих товарок по заключению, а еще я слышала, как они просят воды. Но никто не приносил нам ни воды, ни уток для того, чтобы справить нужду»[78].

Свидетельница Каролевская, которая была подопытной в экспериментах по костной, мышечной и нервной трансплантации, также подверглась и экспериментам с сульфаниламидом. Ей повезло выжить, и она смогла явиться на Нюрнбергский процесс и дать свидетельские показания. Она сообщила:

«Я находилась в своей палате и, обращаясь к другим узницам, заметила, что нас оперировали в очень плохих условиях, что нас оставили в палате совсем одних и не предоставили никакой возможности восстановиться. Мои замечания, должно быть, услышала немецкая медсестра, которая сидела в коридоре…

Медсестра вошла в палату и велела нам встать и одеться. Мы сказали, что не можем выполнить ее приказ, поскольку нас мучила ужасная боль в ногах, и ходить мы бы не смогли. Тогда медсестра вернулась в палату уже с доктором Оберхойзер.

Доктор Оберхойзер также велела нам одеться и отправиться в перевязочную. Поскольку мы были не в состоянии ходить, до операционной пришлось прыгать на одной ноге.

После каждого такого прыжка нам приходилось делать передышки. Доктор Оберхойзер никому не позволяла нам помогать.

Когда нам наконец удалось добраться до операционной, мы совершенно выбились из сил. Тогда появилась доктор Оберхойзер и приказала возвращаться в палату, поскольку сегодня перевязка не состоится. Я совсем не могла идти, но другая узница, имени которой я не помню, помогла мне добраться до палаты»[79].

Фотография предоставлена Мемориальным музеем Холокоста США

Обвиняемая Герта Оберхойзер, врач концентрационного лагеря Равенсбрюк

Обвиняемый Фриц Эрнст Фишер в своем письменном заявлении от 19 ноября 1946 года касательно экспериментов с сульфаниламидом, проводившихся в концентрационном лагере Равенсбрюк (приложение к обвинительному заключению № 206), заявил, что в первой серии опытов участвовали пять человек. Им делали надрез от пяти до восьми сантиментов длиной и от одного до полутора сантиметров в глубину на внешней стороне голени.

Он также сообщил, что культуры гангрены изначально вводили в раствор декстрозы и этим раствором обрабатывали