Принцип равенства, соответствующий той ступени культурного и конституционального развития, которого уже достигла Литва, был признан на практике на выборах Казимира в Польше в 1446 г. После произошедшей на следующий год коронации он подготовил удачный компромисс по территориальному вопросу, оставив Подолию Польше, а Волынь – Литве, которая контролировала гораздо большую часть русских земель (все белорусские и большинство украинских), даровав им их традиционную автономию. Поэтому после нескольких лет внутреннего кризиса и неожиданного удара под Варной федерация Ягеллонов вступила в новый период своего развития при благоприятных условиях, образовав самое большое государство в Центрально-Восточной Европе – единственное оставшееся совершенно свободным от влияния соседних держав и являющееся соседом распадающейся Священной Римской империи, самым крупным в Европе, расположенным на незащищенных границах тогдашнего европейского сообщества.

Прежде чем Казимир мог начать свою конструктивную деятельность, нацеленную на организацию всего Центрально-Восточного региона Европы, ему нужно было разделаться с некоторыми обязательствами (соглашениями) предыдущих лет, которые оказались не по силам системе Ягеллонов. Особенно безнадежной была давняя честолюбивая мечта Литвы контролировать всю Россию и Восточную Европу. Планы, рассматривавшиеся в Великом княжестве Литовском еще в 1448 г., были заменены в следующем году на договор с Москвой, в котором была сделана попытка определить сферы влияния обеих держав. Даже теперь части Великороссии, выступавшие против лидерства Москвы, особенно Великое Тверское княжество, считались спутниками их традиционного союзника Литвы, которая также пыталась найти гарантии независимости русских Новгородской и Псковской республик.

Эти возможности вскоре стали иллюзией, но явной ошибкой было попустительство (уступки) в религиозной сфере. Вскоре после заключения политического договора православный митрополит, резиденция которого находилась в Москве и который помогал вести переговоры, был также признан главой Восточной церкви в русских землях федерации Ягеллонов. Этот выход из Флорентийской унии в регионах, где у нее имелся последний шанс на существование, был не окончательным, а через несколько лет было найдено лучшее решение, но это было серьезное указание на растущее давление с Востока в то время, когда с такими же серьезными проблемами столкнулся Казимир на Западе.

Едва только король Казимир урегулировал отношения между поляками и литовцами и заключил что-то вроде modus vivendi (лат. временное соглашение между спорящими сторонами) с Москвой, как в начале 1454 г. он получил просьбу от подданных Тевтонского ордена в Пруссии взять их под свою защиту. Тираническое жестокое правление рыцарей-крестоносцев действительно сначала привело к заговору, а потом к открытому бунту и немецкого, и польского населения их разваливающегося государства. Несмотря на колебания Олесницкого, Казимир решил откликнуться на просьбу, что не только вернуло бы Польше ее старую землю Поморье с процветающим портом Гданьском, но и объединило бы саму Пруссию с польской короной, тем самым полностью устранив опасный орден.

У литовцев был также шанс получить лучший доступ к Балтийскому морю, потому что восточная часть владений ордена с портом Мемелем в устье реки Неман была предназначена, безусловно, для Великого княжества Литовского. Но беспокойные магнаты, контролировавшие Литву, не поддерживали идею ее участия в войне, которая благодаря энергичному противодействию ордена, как военному, так и дипломатическому, продлилась 13 лет. В начале войны почти все крепости Пруссии были заняты мятежниками, а Гданьск оказался особенно полезен в финансовой поддержке войны, и вскоре стало очевидно, что в конечном счете территория ордена будет разделена. В добавление к Польскому Поморью несколько районов на правом берегу Вислы, включая столицу Мариенбург, которая была продана полякам в 1457 г. собственными наемниками ордена, и епархия Вармия (Эрмеланд) была освобождена от власти рыцарей. Но, несмотря на незначительную победу, одержанную в 1462 г. поляками, которые тоже начали использовать наемников в этой изнурительной войне, восточная часть Пруссии с новой столицей, Кёнигсбергом, была оставлена ордену по мирному договору, который был заключен в Торуни в 1466 г. при посредничестве папы после провала перед этим дипломатического вмешательства других держав. Но Великий магистр должен был стать вассалом короля Польши, так что формально вся Пруссия была объединена с Польшей – ее западная часть, теперь называемая Королевской Пруссией, в качестве автономной провинции, а восточная часть как феодальное владение.

Такое решение совершенно не удовлетворило орден, и он почти немедленно начал требовать пересмотра договора, который так и не был окончательно одобрен ни папой, ни императором – традиционными защитниками ордена, Великие магистры которого едва соблюдали свои феодальные обязательства перед Польшей. Тем не менее возвращение свободного доступа к балтийским берегам, где Гданьск был обладателем привилегированного положения, стало огромным успехом для Польского королевства, которое теперь достигло пика своего могущества и простиралось от Балтийского до Черного моря.

В ходе войны королю пришлось сделать новые уступки аристократии, но ему удалось изолировать аристократическую оппозицию Малой Польши, возглавляемую кардиналом Олесницким, а законодательные полномочия, дарованные провинциальным законодательным собраниям в 1454 г., ускорили развитие парламентской формы правления. Во второй половине царствования Казимира Законодательное собрание Польши (сейм) уже существовал как двухпалатный орган, состоявший из Королевского совета, теперь называвшегося сенатом, и палаты представителей, выбираемых законодательными собраниями провинций. Тем не менее власть короля, который пытался сохранить устойчивый баланс между всеми классами общества, была все еще настолько велика, что почти сразу же после Прусской войны он имел возможность предпринять широкую дипломатическую акцию в интересах своей династии.

Действительно, в интересах польского народа было иметь, по крайней мере, династические связи с соседними странами – Чехией и Венгрией, а в интересах всей Центрально-Восточной Европы было оставаться объединенной в политическую систему, которая, не будучи реальной федерацией, гарантировала мир и безопасность под властью общей династии, представители которой везде способствовали свободному развитию наций. Поэтому Ягеллоны гораздо больше подходили для заинтересованного населения, чем Габсбурги, олицетворявшие немецкое проникновение и влияние империи, корона которой находилась в их роду с 1438 г.

Во время долгого правления императора Фридриха III (1440–1493) власть Священной Римской империи ослабевала быстрее, чем когда-либо раньше. Более того, последний потомок старшей ветви Габсбургов Ладислав Постум, рожденный после смерти отца, который был королем Чехии и Венгрии, умер в 1457 г. Выборы, последовавшие в обоих королевствах, дали своим странам королей – уроженцев этих стран в последний раз в истории: Иржи Подебрадский (Иржи из Подебрад) – чешский аристократ-утраквист, который однажды уже выступал в роли умелого управляющего страной под властью молодого Габсбурга, теперь стал королем Чехии, а Матьяш (Матвей) Корвин – сын национального героя Яноша Хуньяди, был выбран королем Венгрии (р. 1443, король в 1458–1490 гг.). Оба они надеялись основать свои национальные династии, но так как они не были королевской крови, то столкнулись с серьезными трудностями. И в то время как Габсбурги не отказывались от своих притязаний на оба королевства, Казимир Ягайло также мог претендовать на пост преемника, женившись на Елизавете – сестре Ладислава Постума. Однако он ждал, пока один из его взрослых сыновей не будет свободно выбран чехами или венграми или обоими народами и пока не закончится Прусская война.