— Думаешь, мы его еще застанем? — Глаша вскинуларуку с часиками к самым глазам.

— Следователи часто задерживаются, — будничнымтоном заметил тот.

— Может быть, позвонить ему?

— Да ладно, нам ехать пятнадцать минут.

— А тебе что, неинтересно, как мне удалось узнать, ктоубийца?

— Мне интересно, но ты все равно не успеешь рассказатьтолком. И учти, что следователю прокуратуры нужна будет вся история вподробностях. Безо всяких там женских хитростей и липовых алиби.

— Что это ты имеешь в виду? — подозрительноспросила Глаша.

— Я имею в виду нашу совместно проведенную бурную ночь.Это когда ты все успела — и поприсутствовать при убийстве своего шефа, и сомной на простынях поваляться…

— А я что, долго скрывала правду? Я ведь тебе почтисразу призналась — между нами ничего не было!

— Приехали, — буркнул Стрельников и показалподбородком на подъезд, в который им предстояло войти.

Глаша двумя руками пригладила волосы и полезла за пудреницейи помадой.

— Я одну минутку! — попросила она.

— Можешь не стараться. Этот тип не замечает, как выглядитженщина, если только она не подозреваемая.

Они прошли по коридору и остановились в самом конце.

— Вот его кабинет, — сказал Стрельников и толкнулдверь.

Глаша протиснулась внутрь одновременно с ним. В кабинетестояли два стола, за одним из которых сидел похожий на воробушка мужчина скрошечным чубом, торчащим вверх, и маленьким курносым носом.

— Добрый вечер! — сказал Стрельников, приложивруку к воображаемой фуражке. — Не помешаем?

— Привет — ответил воробушек и вскочил со своегоместа. — У вас дело, да?

— Вот женщина хочет рассказать следователю прокуратурыоб убийстве.

— Угу, — буркнул воробушек и, подхватив папку сбумагами, вышел вон.

Глаша подвинула себе стул и села.

— Не очень-то он приветлив, твой Валера.

— Да это не Валера! — ответил Стрельников.

— Да? А кто же Валера?

— Ты что, не знаешь, кто в этой комнате Валера?

Глаша несколько секунд неотрывно смотрела на него, потомсердито сказала:

— Если это месть за ту ночь…

— Да ладно, я не мстительный! Разреши представиться —следователь прокуратуры В. Н. Стрельников. Прошу любить и жаловать.

— Ага, ты еще скажи, что каждому следователю выдано по«Опелю» для несения государственной службы!

— Личный транспорт — личное дело каждого, — важнозаявил тот.

— Ты, наверное, взяточник, — мрачно заметилаГлаша.

— У меня состоятельные родственники, тебя устроит такоеобъяснение?

— Какие у тебя родственники, кроме Вити?

— У меня брат — большой человек. Это я тебе по дружберассказываю. Ладно, гражданка Медвянская, у вас я взятку вымогать не стану.Давайте, излагайте свое дело, и побыстрее.

— Значит, так, — сказала Глаша и нервно огляделасьпо сторонам. Потом снова перевела глаза на Стрельникова И воскликнула:

— Господи, зачем ты меня сюда притащил!

— Чтобы ты прониклась важностью того положения, котороея занимаю.

— Нет, это просто невероятно! Я отыскала Витю на пляже,чтобы он помог мне выпутаться из неприятного дела, а его папаша оказалсяследователем прокуратуры, который, вместо того чтобы помочь попавшей в бедуженщине, угрожал ей и даже пытался подкупить!

— Да, дорогая, когда дело касается Вити, я становлюсьгнусным типом. С этим тебе придется смириться раз и навсегда.

Большая и хмурая, как Дольф Лундгрен, Раиса Тимуровназаваривала в закутке кофе. К ее прическе двумя шпильками была пристегнутамаленькая белая шапочка, похожая на кастрюльку.

— Сейчас явится, — ворчливо сказала она Глаше,имея в виду Нежного. — Потребует горячий кофе и булку. Будто я несекретарша в офисе, а его личная домоправительница.

— Как вы думаете, у него пистолет есть? —неожиданно спросила Глаша.

— Какой пистолет? — тут же насторожиласьПодвойская.

— С пулями, — промямлила Глаша.

— Наверняка есть, — рассудительно заметилата. — Он без охранника ездит, а все ж таки человек с положением. —Она понизила голос и добавила:

— И он очень злой. Может, сразу это и незаметно, потомучто у него глазки синие да губки алые, но я-то знаю!

Накануне вечером Глаше пообещали, что каждое слово,сказанное в кабинете Нежного, будет записано и передано в компетентные органы.Ее задача состояла в том, чтобы испугать большого босса. И заставить егопроболтаться.

— А если он меня задушит? — спрашивала Глаша. Онани за что не хотела соглашаться на роль шантажистки, которую ей навязывалСтрельников. — У него брат, впадающий в состояние неконтролируемой ярости,да и у самого Андрея Васильевича с нервами не так, чтобы очень.

— Он не станет душить тебя в собственномкабинете! — убежденно говорил тот, — Он ведь не дурак! Он пообещаетзаплатить за молчание и назначит встречу в таком месте, где не будетсвидетелей. А днем, в профилактическом центре, где полно сотрудников ипациентов, ты можешь ни о чем не волноваться! Кроме того, я буду в машине возлевхода и, если что, успею прийти тебе на помощь.

— Ну да! — не поверила Глаша. — Пока тыдотрусишь от машины до кабинета, меня можно будет десять раз укокошить.

— Глаша, ты сама сказала, что он должен понестинаказание.

— Я не для того сказала, чтобы подвергать себя риску, асовсем наоборот!

— Ты рискуешь только одним — остаться без работы.

— А ты рискуешь остаться без меня!

Стрельникова это не проняло, и Глаша вынуждена былаподчиниться. И вот теперь она мандражировала, ожидая, когда Нежный явится впрофилактический центр и нужно будет его шантажировать.

— Глашечка, ты чего-то боишься! — заявила РаисаТимуровна, глядя на нее с подозрением. — Он что, пристает к тебе?

— Кто? — сделала удивленные глазки та.

— Кто-кто? Он.

— Да, он пристает! — неожиданно согласилась Глаша.Ей надо было хоть как-то объяснить свое нервическое состояние, и она решила,что на фоне двух убийств эта маленькая ложь проскочит незамеченной. Откуда ейбыло знать, сколь жестоко она заблуждается!

— То-то я смотрю, ты как пришла, так все и снуешьтуда-сюда и трясешься вся, как в ознобе!