* * *

На сообщение Вика не ответила, и оно даже не было просмотрено. Помучившись сомнениями минут пять, я решила отправить Лизе какую-нибудь нейтральную фразу. Вряд ли это вызовет сейчас подозрение, я же и раньше с ней переписывалась. Да и обследование уж точно прошло. «Папа знакомит меня с друзьями семьи, мы все собрались в его ресторане. Как у тебя дела?» Первая фраза показалась натянутой и неестественной, точно предложение из «многомудрого» школьного сочинения, но ничего другого быстро придумать не получилось.

«Результаты обследования будут неизвестно когда… Так жаль, что нельзя поговорить с врачом сегодня или хотя бы завтра!»

– Андрей, ваш танец сделал меня счастливой. Вы прекрасно смотрелись, – сказала бабушка и остановила взгляд на мне. – Дженни, ты очень похожа на маму, но в тебе, безусловно, есть черты Уваровых. Если бы ты знала, как приятно это замечать. Я не перестаю благодарить Господа за то, что он дал нам возможность встретиться с тобой. Ведь наши дороги могли так и не пересечься… – Бабушка покачала головой и улыбнулась. – Но теперь ты рядом.

– А я всегда буду благодарен тому человеку, который написал мне письмо, – сказал папа. – К сожалению, имя его неизвестно, но, возможно, однажды кто-нибудь откроет мне эту тайну. – Он посмотрел на меня и прищурился, будто собирался добавить: «Дженни, когда же ты расскажешь свою историю от начала и до конца?»

– Хотел бы я разгадать все ваши секреты, – вступил в беседу Павел и коротко улыбнулся. – Подозреваю, их гораздо больше, чем кажется.

– Семейные тайны – это святое. Я, например, только пару лет назад разведал, что мой дед был женат четыре раза, – с иронией поддержал разговор Ладыгин. – Вообще-то никогда не знаешь, сколько скелетов заперто в твоем собственном шкафу, а что уж говорить о других? Дженнифер, позвольте пригласить вас на танец. – Он встал из-за стола, подошел к бабушке и на старинный манер чуть наклонился вперед.

– С удовольствием, Александр.

Они неторопливо направились к центру зала, а я в который раз отметила безупречную осанку бабушки. Годы не ложились на ее плечи, они, наверное, всегда скатывались к ногам, затем сжимались, тлели и превращались в пыль. На которую потом наступал устойчивый каблук.

– Дженни.

Я обернулась.

Рядом стоял Павел.

Есть сила, способная сдвинуть горы, изменить течение рек и направление больших и малых дорог. Вот именно она мгновенно подняла меня с кресла и поставила на ноги. Я даже не успела понять, как это произошло. И еще я не смогла понять, каким образом и мы тоже оказались в центре зала…

– Дженни, – повторил Павел и притянул меня к себе. – Ты сегодня очень красивая. Я хотел сказать сразу, еще дома, но мне показалось, что ты… немного растеряна. Не стоило тебя смущать еще больше.

Ладони Павла остановились на моей пояснице, а я положила руки ему на плечи и подняла голову. Музыка подтолкнула нас, и мы стали медленно двигаться, глядя друг другу в глаза.

– Да, я бы точно смутилась еще больше, – улыбнулась я, стараясь не сбиваться с ритма. – Честно говоря, я танцую так же, как и плаваю. Папа попросту не дал мне упасть в обморок. Думаю, от волнения это вполне могло случиться. Я раз пять наступила ему на ноги.

– То есть, – Павел наклонил голову набок, – мне предстоит научить тебя еще и этому?

– Ну-у… – нарочно протянула я. – Было бы неплохо.

– Постарайся расслабиться, и все получится. Я же рядом, – произнес он с легкостью, но слова неожиданно зазвенели в воздухе, будто в них содержался тайный смысл. Ладонь Павла поднялась чуть выше, не больше чем на сантиметр. На тот самый сантиметр, который никто бы никогда не заметил, и даже я. Но я заметила. Вернее, почувствовала. Павел отвернулся к гостям и спокойно, почти дежурно, добавил: – Хороший вечер получился, и я рад, что мы танцуем.

– Если бы не бабушка… ты бы пригласил меня? – осторожно спросила я, страшась ответа. Мне очень хотелось поговорить на разные темы. И даже незначительные. Пользуясь моментом, хотелось слушать и впитывать голос Павла. Но танец – это короткое мгновение, и я не должна была растратить его по пустякам.

– Не скажу. – Павел вновь посмотрел на меня, и в его глазах заплясали искры-смешинки. Почему-то именно сейчас, когда он возвышался надо мной и был так близко, я ощутила разницу в возрасте. – Я уже говорил, что ты замечательная?

– Да, но есть вероятность, что память меня подводит… и… если ты это повторишь, то… То тогда уже точно… наверняка… – Я улыбнулась и пожала плечами.

– Ты замечательная, Дженни.

После этой фразы мы танцевали молча и даже не смотрели друг на друга. По телу разливалось волшебное тепло, и его хотелось сохранить как можно дольше. И я была очень благодарна Павлу за то, что он не вспоминает о деньгах, не задает вопросов, будто и не было того разговора…

«Если я когда-нибудь стану президентом, то обязательно издам закон, чтобы все медленные танцы отныне и навсегда длились бесконечно».

Спрятав улыбку, я вдыхала головокружительный и такой родной аромат парфюма Павла и молилась о том, чтобы ладонь, лежащая на моей пояснице, подвинулась еще хотя бы на один сантиметр. Один сантиметр – это много. Это как будто тебя погладили. Почти. Но руки Павла оставались на том же месте.

Когда музыка оборвалась, чтобы сделать короткую паузу, мы направились к столику. Слева прогремел чей-то бодрый тост, справа у официанта попросили телятину, а прямо… сидел Егор и смотрел на меня так, как и положено смотреть на загнанного в угол зайца. Уж так получилось, что в нашей семье добро и зло имели одно лицо, но разные тела и души…

Первым делом я проверила, есть ли сообщения от Вики или Лизы. Их не было. Затем с возрастающим аппетитом я принялась есть форель с запеченными овощами, а на десерт сразу выбрала панакоту с клубничным соусом. Похоже, я была готова на все, лишь бы последний танец так и не случился, но интуиция подсказывала, что отвертеться не получится. И вовсе не потому, что Егор мечтает меня пригласить. «Да это последнее, на что настроен его железобетонный мозг…» А просто каждым миллиметром своей черной ауры (или что там есть у Егора?) он чувствует, как сильно я этого не хочу…

– Дженни, тебе нужно купить чемодан, – сказала бабушка и чуть отклонилась назад, позволяя официанту забрать опустевшую тарелку. – Безусловно, я готова отдать тебе свой. Но, поверь, чемодан – это одна из самых милых покупок. По сути, это