– Что ты сделала с лицом? – сказала Перл.

Солнце начало расчленять комнату, присваивая вещи одну за другой и выставляя их перед глазами Перл.

– Перл проснулась, – воскликнула Фрэнни радостно. – Перл проснулась!

Она метнулась к кровати и поцеловала ей руку.

В комнату вбежали еще несколько детей.

– Перл, мне приснился чудесный сон, – выкрикнул Ашбел. – У меня был сон про коня, который, когда я сел на него, стал частью меня и полетел сквозь воздух быстрее самолета. У него на седле была такая шишечка, как маленький руль, и я мог направлять его куда угодно.

Фрэнни взглянула на него с возмущением.

– Это Шехерезада. Это из «1001 ночи». Нельзя рассказывать Шехерезаду как будто про себя.

– Вот, Перл, я приготовила тебе чаю, – Джейн протягивала ей игрушечную кружку.

– Нет, – сказала Перл, – пожалуйста.

Она потерла лицо. Щеки болели. Рот казался кусочком фрукта, застывающим в желе.

Джейн выпятила нижнюю губу.

– Я столько часов ждала, пока ты проснешься, – сказала она. – Я ждала, и ждала, и ждала.

Перл взяла кружку и быстро приложилась к краю.

– Она это выпила, – прошептал Тимми шершавым голоском, полным грез и угрызений.

Перл выронила кружку. Она пролилась на простыни, оставив лавандовое пятно.

– Что это? – выкрикнула Перл.

– Просто вода, – сказала Джейн. – С раскрошенным мелком. Правда, Перл, больше ничего.

Перл посмотрела на тумбочку, где лежали ее часы, прислоненные к бутылке джина. Она поправила часы. Полседьмого. Она застонала.

У кровати стоял Трэкер и жевал хлеб с желе. Он смачно чавкал. Перл зарылась обратно в подушки, подтягивая простыни к подбородку.

– Где Сэм? – сказала она.

– Он тута, Перл.

– Я сказала тебе что-то ужасное вчера вечером? – спросила она. – У меня такое чувство, что я сказала что-то очень ужасное.

– Нет, – возразил он. – Не сказала.

– Что я делала? – пробормотала она. – О чем я думала?

– Хочешь аспирина? – спросил Ашбел.

– Да, – и Фрэнни: – Пожалуйста, смой это с лица.

У нее раскалывалась голова. Как-то раз Мириам сказала ей, что знает тот миг, когда прошла половина ее жизни.

«Смерть, – сказала Мириам, – родилась во мне семнадцатого марта 1947 года».

Она сказала, что это словно головная боль.

– Я скоро умру, – заплакала Перл. – Я все поняла не так. Я все восприняла неправильно, и все же скоро все кончится, скоро все пропадет.

– Ты не умрешь, – сказал Тимми. – Мы о тебе позаботимся.

Он обнял ее. На нем был полукомбинезон, очень мягкий, почти бархатный. Она похлопала его по плечу. Шевельнулось какое-то воспоминание. Она посмотрела на его строгую лоснящуюся мордочку.

Все другие дети были голыми по пояс. И у всех на груди были забавные метки.

– Что это такое? – возмутилась она. – Что вы еще с собой сделали? Ох, как я устала, я этого больше не вынесу. Не могу думать, – и это было правдой, ее разум был, словно бурное море цвета виски. – Пожалуйста, будьте добрыми друг с другом, – взмолилась она.

– Просыпайся, Перл, просыпайся, – сказала Джейн напевно.

– Это такой знак, – сказал Джесси, – мы его придумали для нас, Перл. Мы – это тайна.

– Мы не тайна, – сказал Трип. – Наше общество – это тайна.

Перл притянула к себе Джейн и прищурилась на красную метку между ее бледных сосков.

– Выглядит, как будто кто-то наступил на тебя, – сказала Перл.

– Ой, нет, мы это нарисовали.

Она гордо выпятила живот.

– Это придумал Сэм? – спросила Перл с подозрением.

– Да, Перл, – воскликнули дети, – это придумал Сэм.

– Сэм, – сказала Перл с нажимом.

Она поправила простыню. И уставилась на него. Он протянул руку и похлопал по ее кулаку, сжимавшему простыню. Она схватила его за руку и провела пальцами по родимому пятну.

– У Сэма на груди метки нет, – сказала Перл.

Дети замялись. Джейн стиснула свое пухлое личико.

Ашбел сказал:

– Положить тебе в рот аспирин, Перл?

Перл не хотелось выпускать руку Сэма. Она смотрела на темный центр в форме миндаля между двух грубых кругов на его руке. Пятно стало теперь таким отчетливым. Она еще никогда не видела его так четко.

– Сэм у вас главный, поэтому ему не нужно иметь эту метку, так получается? – спросила Перл. – Но это ведь чернила, да? И вы могли пораниться, вы же понимаете. Могли получить заражение крови. Разве Трип один раз не получил заражение крови? Мне бы хотелось, чтобы вы поменьше рисовали на себе.

– У меня никогда не было заражения крови, Перл, – сказал Трип. – Один раз я сломал палец в уключине – вот и все.

Он расчесывал волосы расческой Перл.

Ашбел старательно запихивал аспирин в рот Перл.

– Нет-нет, – сопротивлялась она, крутя головой. – Оууууу.

Она подумала, что ей нужно выпить. Клин клином вышибают.

– Питер, – сказала она, – что ты делаешь рядом с моими бутылками, уйди…

Питер запрыгал по комнате, маша руками перед лицом.

– Все в тумане, – прохрипел он. – Все поглотила чернота!

В его глазах поблескивали крышки от бутылок.

– Питер похож на Сиротку Орни[32], – сказала Джейн серьезно, грызя ноготь.

Перл выдавила улыбку. Она все еще держала за руку Сэма.

– Вы даже на бедняжке Энджи нарисовали? – спросила она с тоской в голосе. – Бедная малышка…

Малышка ползала по постели, покусывая нарисованные листочки. Перл смотрела на нее горестным взглядом.

– Я открою тебе одну из великих тайн жизни, Энджи, – сказала она. – Одна из великих тайн жизни – это усвоить, как жить без счастья, – она нервно заерзала, не находя себе места. – Уйдите отсюда, сейчас же, все, я должна одеться. Я, наверно, ужасно выгляжу. Фрэнни, дай мне зеркало, чтобы я увидела, как ужасно выгляжу.

– Я взяла его для моего городка, Перл. Мне было надо. Оно озеро в моем городке.

– Ну разумеется, – сказала Перл.

Но эта мысль пришлась ей по душе. Больше никаких зеркал. Никакого свидетельства борьбы между временем и ее «эгами».

Фрэнни поцеловала ее.

– Спасибо тебе, Перл.

Трэкер доел хлеб с джемом. Его волосы отсвечивали пегим в свете раннего утра. Его ногти были длинными и грязными.