Лука вздохнул, признавая весомость приведенных аргументов, но от своего не отступился и предложил:

– Тогда пусть идет Матадор.

– Чтобы он нашинковал их своей навахой? – фыркнул я. – Нам еще только войну развязать не хватало! Нет, я начинаю, Гаспар на подхвате. Веревки взял?

Испанец кивнул и выкинул окурок на тротуар. Коляска стояла на Максвелл-стрит, вечерами там было многолюдно, и потому на столь подозрительное трио, как наше, не обращали внимания ни постовые констебли, ни подручные местных заправил, с той или иной стороны улицы – не важно.

Китайский квартал был городом в городе и славился своими опиумными курильнями, подпольными казино и борделями с экзотическими девочками. Местные обитатели жили в страшной скученности и нищете, но гости обычно не замечали этого. Мало кто сворачивал с центральных улиц в узенькие боковые проходы и темные дворики. Пусть триады и поддерживали в районе некое подобие порядка, но лишь в той мере, что требовалась для нормального ведения дел, и не более того.

Сейчас среди беспечных гуляк, будто акулы среди рыбешек, сновали сразу несколько бандитов, которые присматривали за малолетними попрошайками, предсказателями будущего и лотошниками. На противоположном тротуаре было далеко не столь оживленно, но прохожих хватало и там. На перекрестке маячила пара постовых, немного дальше сбились в кучку несколько крепких парней. Люди обходили их стороной.

Нашумим – унести ноги будет непросто. Но и господин Чен при таком раскладе нападения точно не ждет.

Лука поморщился, достал карманные часы и объявил:

– Уже без десяти минут пять.

– Рано, – спокойно ответил я.

– А если упустим?

– Успокойся! – хлопнул Гаспар громилу по плечу. – Жиль сказал, что раньше пяти узкоглазый не выйдет, а этот мелкий прохвост на таких делах собаку съел!

Лука вздохнул, но спорить с нами не стал. По этому поводу не стал, нашел другой.

– Тогда просто наставь на них пистолет, – дал он очередной непрошеный совет.

– Не сработает, – вместо меня ответил Гаспар. – Это же китайцы! Охранник лучше пулю словит, чем подведет хозяина. Да и ясно, что никто средь бела дня вблизи оживленной улицы стрелять не рискнет.

Я кивнул, соглашаясь с доводами испанца. Так все и было.

Минут пять мы постояли, поглядывая по сторонам, затем Лука встряхнул вожжами, и коляска медленно покатила по дороге.

– Остановись на углу, – потребовал я. – В переулок не заезжай.

Громила так и поступил.

Я попросил у Гаспара сигарету, сунул ее за ухо и предупредил:

– Не зевай! – а сам, когда коляска окончательно замедлила ход, спрыгнул на тротуар и зашагал в обход конторского здания.

Фасадом то выходило на Максвелл-стрит, а дворик на задворках был таким крохотным, что его даже не стали обносить оградой. У крыльца там уже стояла самоходная коляска с опущенным кожаным верхом, рядом курил шофер в темно-синей тужурке, фуражке с начищенным козырьком и белых перчатках. Охранника нигде видно не было. Лука все же немного поторопился, и телохранитель еще не вышел на улицу из конторы.

Маячить на всеобщем обозрении я не стал, отступил за угол и опустился на одно колено, делая вид, будто затягиваю развязавшийся шнурок. Почти сразу хлопнула задняя дверь, и на крыльце появился невысокий китаец в неброском парусиновом костюме. Он осмотрелся и вновь скрылся в доме.

Тут уж я медлить не стал, выпрямился и зашагал через двор, на ходу охлопывая себя по карманам, будто бы в поисках спичечного коробка. Не нашел, прищелкнул пальцами и двинулся к самоходной коляске, начисто вымытой и сверкавшей свежей полировкой.

– Огоньку не найдется, любезный? – спросил я шофера, и того моя просьба нисколько не насторожила.

Да и с чего бы? Вот и охранник уже вернулся во двор…

Я поднял руку, вынимая заложенную за ухо сигарету, а когда шофер полез в карман за спичками и на миг отвел от меня взгляд, открытой ладонью врезал ему по уху. И сразу развернулся к охраннику.

Телохранитель ростовщика с шумным выдохом врезал правой; я перехватил худощавое запястье и дернул его на себя, а свободной рукой вцепился в плечо. Используя захваченную конечность в качестве рычага, крутанул противника вокруг себя и одновременно тяжелым ботинком подбил его опорную ногу. Китаец влетел головой в стену дома и рухнул на землю.

К этому времени оглушенный ударом по уху шофер уже отлип от капота коляски, но, прежде чем успел заголосить, я шагнул к нему и со всего маху пнул в пах. Бедолага сложился надвое, получил коленом в лицо и опрокинулся на спину.

Опасности он уже не представлял, и я вернулся к охраннику. Заломил руки за спину, а подоспевший Гаспар стянул запястья куском заранее нарезанной веревки. Заткнув рот кляпом, мы быстро спеленали и шофера, а затем погрузили китайцев на заднее сиденье экипажа. Со стороны их видно не было.

– Контролируй переулок! – потребовал я, и Гаспар перебежал к выходу со двора.

А я стряхнул пыль со слетевшей с головы кепки и прикрыл ею вынутый из кармана пистолет. Стрелять не собирался, просто хотел начать разговор на своих условиях.

Ростовщик – сухонький морщинистый старичок в военного покроя френче и с дорогой тростью в руке понял все с первого взгляда. Но дверь уже захлопнулась у него за спиной, а я выставил напоказ пистолет, поэтому спасаться бегством он не стал и лишь спросил:

– Где мои люди?

– В коляске, мсье Чен, – ответил я. – С ними все в порядке, если вас это интересует.

Старик заглянул на заднее сиденье самоходного экипажа, обернулся и потребовал объяснений:

– Что вам нужно?

Именно потребовал. Не человек, а кремень.

Я убрал пистолет в карман и усмехнулся.

– Деньги, что же еще.

– Это ограбление?

– Пфф! – фыркнул я и постучал себя по наклеенным на висок полоскам лейкопластыря. – Ограбление – это когда врываются и бьют прикладом лупары по голове. А мы с вами просто беседуем.

– Не понимаю!

– Мсье Чен, мы подрядились поставить вашему сыну партию табака по очень привлекательной цене. Но табак похитили, а на следующий день он всплыл на вашем складе. И мы бы отнеслись с пониманием к этому прискорбному обстоятельству, в конце концов, с кем не бывает, но дело в том, что точный срок поставки знали только я и ваш сын. А это наводит на нехорошие раздумья, мсье Чен. На очень нехорошие.

– Вы угрожаете? – прищурился ростовщик, и его глаза превратились в две узенькие щелочки.

– Возникни у меня желание разбрасываться угрозами, я бы начал с вашего сына. Но я проявил уважение и пришел сразу к вам.

– Мне это неинтересно! – отрезал старый китаец и шагнул на крыльцо.