Я не стал его останавливать, просто сказал:

– Если мы сейчас не договоримся, это обернется для вас серьезными потерями. – И добавил: – Склад за лавкой Одноглазого Лю. Боюсь, вы лишитесь хранящегося там товара. Всего товара, не только табака.

Ростовщик остановился и обернулся. Я улыбнулся.

– Большой Джузеппе вам этого не сказал, но мы оставляем себе лишь комиссионные. Ввозят табак полицейские, а эти господа имеют обыкновение нервничать, когда кто-то запускает руку им в карман. Вам ли не знать?

Господин Чен промолчал, но дверную ручку отпустил.

– Времени у вас – до половины шестого, – продолжил я. – Не заплатите, на склад нагрянет полиция. Это не их юрисдикция, но наши партнеры злы. Очень-очень злы. Чрезвычайно. Они вывезут оттуда весь ваш товар, а нелегальных работников депортируют в Поднебесную. И те из них, кто не умрет в душных трюмах на обратном пути, наверняка позавидуют тем, кому посчастливится сдохнуть от голода, жажды и дизентерии. И нет, никого предупредить вы не успеете. За складом уже установлено наблюдение.

– Это всего лишь ваши слова! – резко бросил ростовщик.

Я укоризненно покачал головой.

– Думаете, Большой Джузеппе не стал бы вас так подставлять? Наверняка ведь посулил скинуть цену на следующие партии, да? Но сицилийцам неинтересен табак. Им нужны наши связи, чтобы торговать кокаином. Не будет больше дешевого табака, мсье Чен. Просто не будет.

– Я не стану платить за один товар дважды, – скрипучим голосом произнес господин Чен.

– Тогда вы потеряете табак и кое-что сверху. Мы останемся без комиссионных. А наши партнеры лишатся денег, уплаченных персам. По всему выходит, что в выигрыше останется лишь Большой Джузеппе. Сколько он получил?

Ростовщик Чен оценивающе посмотрел на меня и после долгой паузы ответил:

– Четыре тысячи.

Сицилийцы запросили за товар в два раза меньше нашего, еще бы китайцам не согласиться!

– Четыре тысячи им, восемь тысяч нам… – Я зацокал языком. – Рыночная цена табака – как раз двенадцать тысяч. Какая незадача…

– Я не стану платить дважды!

– Предлагаю компромисс, мсье Чен. Шесть тысяч. В этом случае вы получите премию к рынку в двадцать процентов.

Ростовщик задумался.

– Четыре тысячи, – предложил он встречные условия.

– При таком раскладе мы останемся в убытках, а это неприемлемо. Тогда уж пусть потеряют все. Ну посудите сами: сколько составит выручка за сигареты? Тридцать тысяч? Тридцать пять? Подумайте, чего вы лишаетесь. Не говоря уже о репутационных потерях…

– Десять тысяч – это слишком много.

– Все претензии – к Джузеппе. Мы и так пошли вам навстречу, не став требовать полную цену! И решайте быстрее, еще надо успеть дать отбой полицейским!

Я буквально расслышал стук костяшек в голове китайца, а потом он подбил возможные прибыли и неминуемые убытки и сдался:

– Хорошо! Я заплачу шесть тысяч! Завтра!

– Сейчас. Все шесть тысяч до последнего сантима нужны прямо сейчас. Уверен, в конторе наберется нужная сумма.

Господин Чен зло глянул в ответ и пообещал:

– Хорошо. Принесу.

– Вот уж нет! Я иду с вами. Не беспокойтесь, грабить вас мне нет никакого резона. Там ведь будут свидетели, так?

Старый китаец кивнул.

– Так.

Он распахнул дверь и вошел в дом. Я последовал за ним.

В полутемной задней комнате скучал в ожидании окончания рабочего дня клерк, он сортировал поступившую арендаторам корреспонденцию и раскладывал ее в контейнеры пневмопочты. Рядом с конторкой громоздился телеграфный аппарат, но тот сейчас был уже отключен.

– Что-то забыли, господин Чен? – спросил клерк.

– Да, – подтвердил ростовщик. – Забыл.

– Заберете почту?

– Отправь наверх! – отмахнулся старик, больше не скрывая своего раздражения.

Ростовщик открыл дверь с матовым стеклом и коротким коридором провел меня в холл. Там оказалось куда многолюдней. По лестницам с верхних этажей спускались закончившие работу служащие местных контор, они раскланивались с усатым охранником и шумной толпой покидали здание через основной выход.

Ростовщик шагнул в кабину подъемника, а когда я присоединился к нему и закрыл решетку, скомандовал мальчишке-лифтеру:

– Поехали!

Где-то внизу заурчали паровые приводы, и клеть шустро поднялась на третий этаж. В темном коридоре господин Чен достал ключи и отпер дверь конторы. За ней оказалась приемная с письменным столом и телефонным аппаратом, где днем дежурил охранник, и еще одна дверь, несравненно более солидная. Пара врезных замков удивила замысловатостью скважин.

После того как я не побоялся показаться на глаза клерку и лифтеру, ростовщик перестал опасаться нападения и позволил мне пройти в кабинет. В углу там стоял огромных размеров засыпной сейф, старик начал вращать колесико кодового механизма и потребовал:

– Отвернитесь!

Я повернулся к нему боком и тут же вздрогнул, когда что-то прогрохотало у рабочего стола ростовщика.

– Это просто пневмопочта! – объявил господин Чен, захлопнул сейф и кинул на стол две пачки банкнот по десять и пятьдесят франков. – Забирайте деньги и убирайтесь! – Сам он уселся за стол, открыл трубу пневмопочты и вытащил из нее контейнер.

Купюры были в банковской упаковке, поэтому я пересчитывать банкноты не стал и просто отогнул их уголки, дабы убедиться, что это не нарезанные листки писчей бумаги. Потом рассовал их по карманам и усмехнулся.

– Знаете, что самое забавное, мсье Чен? – Старик ничего не ответил, но я ответа и не ждал. – Самое забавное то, что из всех нас в выигрыше остался только Большой Джузеппе. Такой вот парадокс.

– Убирайтесь! – потребовал ростовщик.

Я приподнял кепку над головой и даже слегка поклонился.

– Оревуар!

В приемную я вышел с вальяжной небрежностью, а вот в коридоре рванул к лестнице со всех ног. Сбежал на первый этаж и только выскочил на крыльцо, как к нему подъехал наш экипаж. Гаспар уже сидел на пассажирском сиденье позади Луки.

– Удачно? – спросил он, стоило мне усесться рядом.

– Вполне! – рассмеялся я и хлопнул громилу по спине. – Давай в клуб!

6

Лука загнал экипаж на задний двор и остался напоить лошадей, а Гаспар убежал помогать Антонио, поэтому отчитываться перед Софи пришлось мне одному. Я решительно толкнул дверь, но при виде курившего в гостевом кресле крепко сбитого господина с импозантной сединой на висках замер на пороге и нерешительно промямлил:

– Зайду попозже…

– Проходи, Жан-Пьер! – остановила меня Софи. – Господин Ульрих, это мой кузен Жан-Пьер.