– Разузнай, – разрешила Софи. – Господа…

Охранники покинули кабинет, а я уселся на освободившийся диванчик и откинулся на спинку.

– Итак, где ты пропадал? – обратилась ко мне кузина.

– Узнал о себе кое-что новое, – ответил я, не вдаваясь в подробности. – Пришлось покопаться в архивах.

– И что же такого важного ты узнал?

Я уставился в потолок и не стал ничего скрывать.

– За день до нашей встречи сгорело одно из отделений Психиатрической больницы имени Готлиба Бакхарта.

Софи поднялась из-за стола, обошла диванчик и встала у меня за спиной.

– За день? – спросила она, запуская пальцы мне в волосы.

– Именно, – подтвердил я. – Подозреваю, я обгорел именно там.

– И что же ты делал в клинике? Наблюдался, работал или тушил пожар?

Тут двух мнений быть не могло, и я решительно ответил:

– Наблюдался, разумеется. Не забывай о порезах, ты же сама их видела. Все сходится, Софи. Все сходится.

За спиной послышался тяжелый вздох.

– Уверен, что хочешь докопаться до правды? – спросила Софи.

– Без вариантов.

– Поступай как знаешь, но не забывай: главное сейчас – разобраться с Ольгой. У меня сердце из-за этого не на месте.

Я поднял руку и погладил Софи по ладони.

– Не беспокойся, глаз с нее не спущу.

– Так приступай! Она уже в клубе! – объявила Софи и вернулась за стол. – Я могу на тебя рассчитывать?

– Всенепременно! – негромко рассмеялся я и покинул кабинет.

Ольга Орлова отыскалась в гримерке. Для подготовки к вечернему представлению было слишком рано, поэтому она сидела за туалетным столиком в своем в повседневном платье и задумчиво смотрела в зеркало.

– Тут-тук! – произнес я, постучав костяшками по косяку приоткрытой двери.

– О, Жан-Пьер! – неожиданно обрадовалась моему появлению танцовщица. – Заходи!

Я переступил через порог и прикрыл за собой дверь.

– Что-то случилось? Выглядишь встревоженной.

Ольга передвинула к себе коробку с пудрой, несколькими уверенными движениями кисти подретушировала заметные лишь ей одной дефекты макияжа и улыбнулась.

– Нет, все в порядке.

Но улыбка вышла бледной и неуверенной. Я опустился на пуфик и сказал:

– Можешь рассчитывать на меня.

Танцовщица заколебалась и начала накручивать на палец светлый локон.

– Не уверена, что ты сумеешь помочь… – И, закусив губу, Ольга замолчала на полуслове.

– И все же расскажи, что случилось, – попросил я. Мне и в самом деле было интересно, какую историю преподнесет прима. Я бы даже сказал – чрезвычайно интересно.

– Меня преследуют, – сообщила Ольга и вздрогнула, когда в коридоре послышался какой-то стук. Вздрогнула совершенно естественно, без всякого наигрыша. Нервы у нее были на пределе.

Я поднялся на ноги, распахнул дверь и предложил:

– Идем! Тебе надо сменить обстановку.

– Но куда? Куда мы пойдем?

– Знаю одну тихую закусочную неподалеку, поговорим там.

Ольга заколебалась.

– Я опасаюсь выходить на улицу.

– Вздор! – рассмеялся я. – Уж поверь, со мной тебе ничего не угрожает.

– Ты вооружен?

Я похлопал себя по карману пиджака и кивнул.

– Вооружен.

Ольга поднялась из-за стола, надела шляпку с густой вуалью и, прежде чем покинуть гримерную, несколько мгновений внимательно разглядывала себя в зеркало. Выйдя на крыльцо, я окинул улицу взглядом ничуть не менее внимательным. Словить пулю по собственной безалаберности не хотелось совершенно. Только зевни, а уж за теми лихими ребятами, с которыми связалась Ольга, не заржавеет.

По-хорошему, следовало отпустить танцовщицу одну, а самому пройтись следом, высматривая слежку, но, увы, провернуть такой маневр не было никакой возможности.

Из клуба мы вышли рука об руку. Пересекли перекресток, добрались до следующего и уже там свернули на боковую улочку. Таверна «У канала» располагалась на первом этаже неприметного особняка. Красный кирпич, из которого было сложено здание, давно стал темно-бурым от копоти и сажи.

Кухня в заведении была богемской, а в подвале располагалась собственная пивоварня. В обличье Пьетро Моретти я заходил сюда только однажды, когда разведывал округу.

Я сразу заказал печеное свиное колено с овощным гарниром, тарелку кнедликов и кувшин светлого пива, а Ольга надолго замерла перед доской с написанным мелом перечнем блюд. В итоге она попросила принести салат и рюмку бехеровки.

– И это все? – удивился я.

– С моей диетой большего и нельзя, – вздохнула танцовщица. – Только после выступления.

Я не стал отвешивать комплименты ее фигуре и сразу перешел к делу:

– Так что тебя беспокоит?

Ольга подождала, пока хозяин выставит на стол кувшин пива, пустую кружку и рюмку настойки, затем пристально оглядела полупустой зал и вдруг решительно влила в себя бехеровку. Помотала головой, выдохнула и заявила:

– У меня появился преследователь!

– Что, прости? – не понял я.

– Назойливый поклонник, – пояснила танцовщица. – Сначала все было хорошо. Он присылал роскошные букеты и писал в записках всякую милую чепуху, потом начал дарить подарки. – Ольга со значением повторила: – Очень дорогие подарки.

– Это ведь хорошо?

– Со временем он начал меня пугать, – поежилась она. – Стал диктовать, как одеваться, куда ходить и с кем общаться. Он знал обо мне решительно все! От него ничего не получалось скрыть! Ничего! Это словно какое-то наваждение! Злое колдовство!

Я наполнил свою кружку пивом и поднес палец к губам, призывая собеседницу к молчанию. Ольга прервалась, а когда хозяин выставил на стол деревянную доску с тарелками и отошел, понизила голос и продолжила:

– Я думала, что избавилась от него, переехав в Новый Вавилон, но на днях он потребовал встречи!

– Кто он?

– Не знаю! – ответила танцовщица. – Я его никогда не видела! Подарки и записки он передавал через доверенное лицо. Такой неприятный толстяк, у меня от него мурашки бегут по коже. Вчера я встречалась с ним, собиралась вернуть все подарки, а он наставил на меня пистолет и потребовал пойти с ним! Чудом удалось сбежать, когда отключился свет!

Я молча кивнул, не зная, как расценивать слова собеседницы.

– Жан-Пьер, скажи хоть что-нибудь! – взмолилась она. – Что мне делать?!

– Во-первых, сменить отель.