«Не будем мешать», – сказал он сам себе и шагнул дальше, но, пройдя с десяток метров, остановился и задумался, обернувшись на окна. В двух свет был ровный, а вот за слюдяным оконцем третьего то и дело мелькали какие-то тени. То ли кто-то нервно метался внутри, расхаживая из угла в угол, то ли… Ну да, по всей видимости в эту комнату набилось много народу, вот и мельтешат.

– Ну-ну, – пробормотал он. – Мешать действительно не стоит, зато помочь…

«И кто знает, возможно, заодно и самим себе, – пришла в голову очередная мысль. – Если сейчас подкинуть Кирилле Силычу дельный совет, а попутно намекнуть, что мы с Уланом не прочь отправиться в Тверь пускай на первых порах в качестве охраны Изабеллы, то… А что, честная сделка: ты – мне, я – тебе. Правда, им не до меня, могут вообще отказаться разговаривать, но тут я как-нибудь управлюсь», – и он решительно шагнул к лестнице, ведущей на крыльцо.

– Куды? – раздался резкий окрик и откуда-то из-под ступенек вынырнула коренастая фигура тверского дружинника.

– Вас махен зи хенде хох Кирилла Силыч? – невозмутимо поинтересовался Петр.

– Чаво? – оторопел ратник.

– Уан мей цикец, боярин. Ариведерчи, ком ту геза, Кирилла Силыч?

– Так тебе боярина, – догадался воин. – А чего так поздно? Спят все давно.

– Нихт шиссен, – укоризненно покачал головой Сангре. – Яволь, оберст группенфюрер. Шнель цурюк, боярин. Дойчланд зольдатен ундер официрен Кирилла Силыч, – и он указал на освещенные окна.

Тот тоже вскинул голову и, поняв, что отмазка насчет сна не прошла, задумчиво протянул:

– Позвать что ли? А чаво за спешка такая?

– О-о, – закатил Петр к небу глаза. – Цигель, цигель, ай люлю боярин. Буэнос-Айрес шлимазл бес саме мучо, Кирилла Силыч.

– Ну коль позарез надобно, – недовольно проворчал часовой и нехотя поплелся наверх.

Глава 16. Ты – мне, я – тебе

Кирилла Силыч появился через пару минут. Лицо хмурое, взгляд настороженный, но при виде Сангре он заулыбался, радостно протянув:

– А-а-а, Петр Михалыч пожаловал. То дорогой гость. А ты сказывал, басурманин какой-то, – напустился он на часового.

– Дак не по нашенски лопотал, – пояснил тот.

– Да ну?! А по-каковски?

Ратник замялся.

– Это была смесь хинди с нанайским с легким вкраплением одесских выражений, – решил выручить его Сангре. – Здрав будь, боярин. Что-то я не видел тебя на вечерней трапезе.

– То есть как? – удивился Кирилла Силыч. – Я ж поблизости от Гедимина сиживал. И чару во здравие не раз подымал, и речи вел. Это тебя там не было, мил человек.

– Вот я и говорю, что не видел, – улыбнулся Петр.

– Так я… – снова начал боярин, но осекся, поняв смысл фразы Сангре, и хмыкнул в пышную окладистую бороду. – Ишь ты! Все у тебя с вывертом, да с загадками. Нет, чтоб по-простому.

– Как в трамвае, – поддакнул Петр, вспомнив «Собачье сердце». – Но иной раз без выверта никак. Вот хоть бы сейчас. Позови я тебя по-простому и твой ратник меня отправил бы восвояси, а начал бы настаивать, он бы мне своим кулачищем в ухо попытался засветить или еще куда. А я, не стерпев, ему ответил бы. А так он, за иноземца меня посчитав, со всем уважением к просьбе подошел.

– Ну-у, про ответил ты не подумавши загнул, – проворчал сконфуженный часовой. – У меня сила в кулаке знаешь кака? Рази к утру очнулся бы.

– Ну будя, будя, – осадил его боярин и хлопнул Сангре по плечу. – А ты пошто на ночь глядя? Случилось чего ай как?

– Случилось, – кивнул Петр. – Потолковать бы.

Кирилла Силыч помялся.

– Ишь как не ко времени. А у меня тута…

– Чего? – невозмутимо осведомился Сангре. – Половецкие пляски? Девки хороводы водят? – он покачал головой. – Ох, гляди, боярин, бабы да медовуха доведут тебя до цугундера. А впрочем, я и в этом могу поучаствовать. Поверь, кампании не испорчу. Могу железный балеро сбацать, могу краковяк вприсядку, а хочешь, цыганочку с выходом.

– Да какие бабы, какие пляски?! – возмутился тот. – Чего удумал! Тута куда важнее. Опять же чем я тебе подсоблю-то? Рублевиков у меня не ахти… – и осекся, удивленно уставившись на замотавшего головой Сангре. – Ты чего?

– Тут не рублевики нужны, а советы, – усмехнулся Петр. – И не мне, а тебе.

– Мне?! – изрядно фальшивя, деланно удивился боярин.

– А то кому. Не ко мне же, к тебе гонец нынче из Твери прискакал. И не мне, а тебе надо думать, как завтра разговор с князем затевать, да недавно заключенный уговор переиначивать.

– Ты… откуда про… переиначку взял?! – оторопел боярин.

Сангре многозначительно улыбнулся и осведомился:

– Мы так и будем на морозе об этом горланить, чтоб все в Троках слыхали, или вначале в избу войдем?

– И впрямь негоже, – промычал Кирилла Силыч и, бросив что-то невнятное возникшему позади дружиннику, предупредил Петра. – Токмо ты мне слово дай первым делом обсказать как на духу, какая иуда тебе обо всем шепнула. А коль имени его не ведаешь, пальцем ткнешь, лады?

– А взамен? – хмыкнул Сангре. – Погреться-то я и у себя могу, авось идти недолго.

Тот призадумался и неуверенно пожал плечами.

– Нечего мне тебе дать-то.

– Да мне много и не надо. Мороз на дворе, холодно, ботиночки на тонкой подошве, а у тебя, я знаю, согревающий конечности медок имеется. Плеснешь чару-другую, а там третью с четвертой, и мы квиты.

– Что ж так задешево тайну продаешь?

– А я не в качестве оплаты, – улыбнулся Сангре. – Знаю, медку тебе не жалко, потому и упомянул про него. А не будь его, даром сказал бы, потому как не привык от хороших людей таиться. И вообще, не о том ты думаешь. Иуда – дело десятое, поверь. Но время-то позднее, а ты до сих пор ничего толком не надумал.

Боярин вздохнул повторно, но куда печальнее:

– Это верно, – сознался он. – Совсем ничего. С иной стороны поглядишь, надо так сказывать, а с другой посмотришь – инако. Вот и решай, как вернее. Ладно, пошли…

Войдя в комнату, отведенную для боярина, Петр внимательно огляделся по сторонам. Привычку эту он освоил давно, в первый год службы – Улан научил. Сам он мог по интерьеру в первые же минуты точно определить и материальный достаток человека, и, образно говоря, чем он дышит, то есть увлекается.

«Первым делом выхватывай не общий антураж, к нему у тебя будет время присмотреться попозже, но мелочи. Яркие, красноречивые мелочи. В них вся суть. И не забудь в первые же минуты их похвалить, восхититься ими, а лучше поделиться тем, что и у тебя дома имеется такая же вещица, но цвет иной или фасон, или из иного материала, словом, придумай что-нибудь. И тогда доверительный контакт обеспечен, ибо ничто так не сближает людей, как общность интересов…», – говорил он Петру.