Стараясь не обращать внимания на охранника, прокручивала на безымянном пальце кольцо. То самое, которое подарил Тордон, когда делал предложение. В переливах граненого камушка я видела его образ. Красивую улыбку с милой ямочкой на щеке, яркий живой взгляд блестящих глаз. Ощущала застывший на губах поцелуй. Почему-то только в драккарце и находила успокоение. Пусть ненадолго, но он сделал меня счастливой, а остальное уже неважно. Если суждено мне умереть на площади столицы, то так тому и быть. Гримма с детства учила смирению, и оно мне как раз пригодилось. Я приняла свою судьбу.

Вздрогнула и невольно вскрикнула, когда ощутила прикосновение руки на плече. Повернула голову и увидела Ирвина. Эспер сидел сзади меня на корточках и через решетку протягивал цепь с кулоном из белого камня.

– Прости, что пришлось ударить, – врезался мне в уши шепот. – Надень. Твоя мать просила передать. Это все, что я могу для тебя сделать.

Я взяла вещицу и отшатнулась от прутьев. В клетке невозможно встать в полный рост, поэтому я уперлась головой в металлический потолок. Посмотрела на мужчину, который поднял руки и медленно отошел от клетки. Занял свое место на посту и натянул на лицо непроницаемую каменную маску без единой эмоции.

– Мать? – прошептала одними губами. – Вы знаете мою мать? – но он не ответил. Превратился в мертвую гипсовую статую.

Я повертела в руке кулон и надела цепь на шею. Спрятала подарок под воротником платья и опустилась на пол. Мысли путались. Не верилось в то, что я услышала. О матери уже и думать давно забыла. Женщина, бросившая родное дитя, не заслуживает тоски по ней.

– Передайте этой женщине, что у нее нет дочери! Никогда не было и теперь уж точно не будет! – злость заполонила сознание. Будь в моей жизни мать, все могло бы сложиться иначе. Это ее вина, что я скоро умру! Поздновато объявилась!

В глубине души я понимала, что проще во всем обвинить мать, что мне так просто легче. Ну и пусть! Лучше думать сейчас о ней, а не о предстоящей казни.

– Как ее хоть зовут? – не удержалась от вопроса, даже не рассчитывая на ответ.

– Алура, – вдруг отозвался эспер и снова замолчал.

– А-лу-ра, – медленно протянула, пробуя имя на вкус. – Красиво, – тяжело вздохнула и уронила лицо в ладони. Не выдержала напряжения. Лопнули нервы. Сорвались горькие слезы с ресниц. И вот я уже докатилась до позорной жалости к самой себе. Больно очень там, в глубине души. Больно и обидно от того, что за всю свою короткую жизнь никому не причинила зла, а все равно умру страшной смертью. За что? Разве я виновата, что Ауст мой отец?

Заскрипели тяжелые двери и я подняла взгляд. Свет просочился в темницу и добрался до клетки, но его вмиг затмили высокие фигуры в черном.

Время пришло.

Я выходила наружу спокойно и даже отрешенно, будто это происходило не со мной. Будто душа уже покинула тело, и убивать они будут пустую оболочку. Так проще. Так у страха нет повода лишить меня остатков разума.

Опять обступили меня плотным кругом. Крылья расправили и укрыли непроглядным полотном. Я могла только смотреть под ноги и слушать.

Сначала было до ужаса тихо. Лишь тяжелая поступь сапог и позвякивание металлических шпор. Сплошные подъемы и спуски по лестнице. А потом я услышала рев толпы и поняла, что мы вышли наружу. Я старалась дышать ровно, но крики эсперов выбивали почву из-под ног. Они кровожадно скандировали о расправе над последней из рода Мортиль. Проклинали почившего Ауста и восхваляли Кнута. Этого и следовало ожидать. Через пару шагов я уже свыклась с ревом, но вдруг, как оазис в пустыне возник громкий женский голос. Он говорил правду! Правду о том, что узурпатор захватил Галадон и хочет уничтожить последнюю Мортиль. Девчонку-бастарда, которая может претендовать на трон погибшего отца. А самое удивительное то, что ее поддержало множество других голосов.

– Триссу Мортиль на трон! Долой тирана Кнута!

Судя по шуму, патрульные принялись разгонять восставших, а меня как раз провели в центр постамента и разошлись, открывая взору огромную до отказа забитую эсперами площадь. Я смотрела на них с открытым ртом через виселицу. Рядом с ней стоял палач, а Кнут Ламаут устроился за трибуной. Нового императора охраняли как с земли, так и с воздуха до зубов вооруженные мужчины. А я искала женщину в толпе. И вскоре узнала ее по голосу. А еще по белым волосам. Наверное, это глупо, но когда она махнула мне рукой, я улыбнулась, и стало легче. Прижала ладонь к груди и вскинула вверх кулак, давая понять, что ничего не боюсь. Этот жест стали повторять те, кого оттесняли в конец толпы.

– Сегодня особенный день! – начал вещать с трибуны командор. – Сегодня мы навсегда покончим с династией Мортиль! Уничтожим эту скверну! Галадон освободится под моим началом! Мы сплотимся на благо народа и восстановим справедливость! Возобновим вторжения в другие миры для добычи живых камней. Каждый сможет пользоваться способностями, дарованными ему с рождения! Мы станем сильнее!

– Мы погрузимся во мрак! А ваши сыновья будут погибать в чужих землях за живые камни! – прорвало меня криком. Может, хотя бы перед смертью я смогу донести до эсперов страшную правду?

– Трисса Мортиль, ты проговариваешься к смерти через повешенье! – тут же объявил правитель, заметив, что в толпе усилились волнения. Конфликт перерастал в целое вооруженное восстание.

Меня подтолкнули к виселице. Помогли забраться на возвышенность. Я взглянула на веревку, которую палач проверил на прочность. Скоро скользящая петля затянется на шее под весом моего тела и…

Я посмотрела в светлое безмятежное небо. Дыхание оборвалось, и сердце ухнуло в пятки. Казалось, уже сейчас из-под моих ног выбили подставку. Сначала облака озарились пламенем, а потом я увидела дракона. Самого настоящего большого ящера с крыльями! Он приближался к площади так быстро, что даже командор не успел среагировать.

– Дракон!

– Дракон летит!

Взвыла толпа. А палач успел набросить на мою шею удавку и резко выбил ногой подставку.

Закричать не успела, ожидая дикую боль удушья, от которого распрощаюсь с жизнью. Но кто-то сзади обхватил меня руками и удержал на весу. Вмиг чем-то острым перерезал веревку, а дракон в это время нещадно сжигал в воздухе крылатый патруль Ламаута. Сам правитель, будто испарился.

Черно-алый дракон заревел и выставил когтистые лапы вперед. Подлетел и сомкнул их на моей талии стальными тисками, вырывая из рук Ирвина. Пару взмахов крыльев и взлетел так высоко, что площадь показалась размером с блюдце.

Пока летела, зажатая в тисках самого настоящего дракона, о которых лишь легенды в Галадоне слагали, мало что соображала. До конца еще не верилось, что выжила и избежала казни. Казалось, этот волшебный полет лишь в моем больном воображении, а на самом деле бьюсь сейчас в предсмертной агонии, раскачиваясь в петле на проклятой площади под рев кровожадной толпы и… на глазах у матери.