Исайкина засмеялась:

– Только на бумаге. Она, как известно, всестерпит. Думаешь, я мечтала людям пятки чистить? Работала медсестрой, да непростой, а операционной, стояла рядом с самим Волховым, великим хирургом-невропатологом.Он меня лучшей считал. То-то.

– Как же в салоне очутилась? – не сдержаласья.

Галина закатала широкую брючину из голубогополотна. Я ойкнула: вместо правой ноги у нее был протез.

– Под машину попала, – пояснила мастер, – наискусственной конечности у хирургического стола делать нечего, поэтому тутработаю. Жаловаться грех, деньги хорошие, клиенты милые, коллектив отличный, ноя-то привыкла пациентов из могилы вытаскивать… Ладно, скажи, если человек тебяпредал, можно его простить?

– Сложный вопрос, – промямлила я, – смотрякто, смотря как.

Исайкина, забыв о трепетном отношении кклиентке, стукнула кулаком по креслу, где я уютно расположилась:

– Нет! Нельзя поддерживать отношения сподлецами. И категорически нельзя общаться с родственниками, если они тебечерным злом за добро заплатили.

– Мне всегда казалось, что члены семьи, –возразила я, – мать, отец, сестра, брат – это узкий круг людей, с которымиразорвать связь невозможно, кровные узы крепче титановых цепей. Нина сейчас наделаладел! Ее необходимо найти. – Завершив тираду, я достала удостоверение и показаламастеру. – Вы поможете сестре, если поспособствуете ее поимке. Не пугайтесь, яне из милиции, служу частным детективом.

Галина накинула на плечи махровый халат,несмотря на тепло в кабинете, Исайкину стало потряхивать в ознобе.

– Сейчас я тебе расскажу, что Нинка учудила,тогда сообразишь, на какой скорости от нее надо улепетывать. И может, тысумеешь меня защитить, я в опасности.

Когда Нина появилась на свет, Галочка уже былашкольницей. Третьеклассница попала в сложную ситуацию. Сначала ей пришлосьпережить появление отчима Петра, а потом узнать о беременности мамы. Многиедети в девяти-десятилетнем возрасте устроили бы родительнице аутодафе по поводувторого замужества, а уж к младенцам в семье ревнуют даже стопроцентно родныесестры и братья, чего уж говорить о сводных. Но Галочка не имела ничего противнового папы. Ее родной отец был суров, предпочитал использовать в воспитаниикнут, пряником практически не пользовался. Подарки Лев дочери просто так недарил, они доставались Гале два раза в год: тридцать первого декабря и в деньрождения. Вручение презента всегда сопровождалось лекцией на тему: «Следуетбыть послушной, аккуратной и не мешать родителям». Под оберточной бумагойвсегда было нечто «полезное»: ботинки, шапка, варежки или канцелярскиепринадлежности для школы. Игрушек Лев не покупал из принципа. «Тратить деньгина ерунду? – шипел он на жену, если та хотела приобрести дочке куклу. – Какойиз этого прок?»

Галочка с раннего возраста ощущала себя обузойв семье, и когда Лев скончался, девочка не очень переживала. После похорон отцажизнь стала лучше. Мама начала красиво одевать дочь, баловать. Петр, впервыепридя в дом к будущей супруге, принес Гале огромную коробку, внутри которойобнаружился кукольный дом с мебелью, посудой, занавесками и целой семьейпупсов. Галочка и не подозревала, что на свете существует такая красота.Одноклассницы тоже были поражены и стали напрашиваться в гости, чтобы поигратьс удивительной вещью, рейтинг Гали среди сверстниц вырос до небес. Надеюсь,понятно, почему Галя сразу полюбила Петра.

Отчим оказался совершенно не похожим на ееродного отца. Петя искренне заботился о падчерице, всегда помогал с уроками,читал на ночь сказки и почти каждый день, приходя с работы, говорил девочке: «Ану, посмотри, что там у меня в кармане?»

Галочка, повизгивая от восторга, кидалась кнему и всегда получала копеечную ерунду: шоколадку, набор карандашей, упаковкупереводных картинок. Но, как известно, «дорог не подарок, дорога любовь».Именно Петя сообщил Гале, что у той скоро появится сестричка. Наверное, вотчиме пропал психолог: мужчина умно себя повел, он смог внушить Галочке, чтота останется любимой дочкой, второй ребенок никогда не вытеснит первого изсердца матери.

Галя была в восторге от роли старшей сестры ис момента, как Нину принесли домой, начала опекать малышку. С одной стороны,сказалась разница в возрасте, с другой – девочка проявила благородство.

До тринадцати лет Ниночка ничем не выделяласьна фоне сверстниц, средне училась, иногда капризничала, порой не слушаласьродителей и не отличалась большой красотой. Девочка как девочка, без особыхталантов.

В восьмом классе Нина влюбилась в соседа полестничной клетке Филиппа Медведева.

Что именно младшая сестра нашла в молчаливомпарне, Гале осталось непонятно. Медведев был на десять лет старше Нины и неиспытывал ни малейшего желания стать ее Ромео. Филипп жил вместе с матерью и досей поры не был замечен с девушками, он их просто в упор не видел, хотя кое-ктоиз обитательниц многоквартирного дома пытался строить холостяку глазки. О семьеМедведевых сплетен не ходило, Прасковья Никитична всегда приветливо здороваласьс соседями, но ни разу не вышла во двор почесать языки с бабками. Местныекумушки не знали даже, где работает Фил, выяснили лишь, что он часто ездит вкомандировки и подчас отсутствует в Москве по нескольку месяцев. Он хорошозарабатывал, Прасковья Никитична носила зимой купленную сыном шубу и, есликто-то из соседок прибегал к ней перехватить денег до получки, всегдаодалживала необходимую сумму.

Как Нина ухитрилась подружиться с матерьюФилиппа, Галя не знала. Она просто обратила внимание на ежевечерние отлучкисестры и удивилась: та бегала не в кино, а сидела у Прасковьи. Старшая сестравстревожилась, устроила младшей допрос. После короткого сопротивления Нина призналась:

– Я хочу выйти замуж за Филиппа.

Ясное дело, Галя рассказала о разговоре маме,а та легкомысленно отмахнулась:

– Ерунда. Первая любовь у всех неудачная,Медведев порядочный человек, он не тронет глупую девочку. Нинуша повздыхает идумать о нем забудет.

Но время шло, а чувство Ниночки крепло.Оставалось лишь удивляться уму и хитрости школьницы, которая сумела очароватьПрасковью Никитичну. Как-то раз соседка пришла к Ларисе, матери сестер, исказала:

– Ниночка, похоже, мечтает стать моейневесткой.

– Уж извините ее за назойливость, – вздохнулаЛара. – Она влюбилась в Филиппа. Попробую внушить ей, чтобы не мешала чужимлюдям.